Подвиг отряда Карягина – неравный бой, обреченный на провал. Невероятная история об отряде полковника карягина Полковник корягин 1805 год

Героизм и готовность русского воина к самопожертвованию известны с древнейших времен. Во всех войнах, которые вела Россия, именно на этих особенностях характера русского солдата базировались победы. Когда же во главе российских войск стояли столь же бесстрашные офицеры, то героизм достигал такого масштаба, что заставлял говорить о себе весь мир. Именно таким был подвиг отряда русских войск под командованием полковника Павла Михайловича Карягина, состоявшийся в ходе русско-персидской войны 1804-1813 годов. Многие современники сравнивали его со сражением 300 спартанцев против несметных войск Ксеркса I при Фермопилах.

Война началась 10 июня 1804 года, и до конца этого года русские войска постоянно громили превосходящие силы персов. Вообще кавказская война была весьма примечательной, существует стойкое поверие, что если в бою противник не превосходил россиян в 10 раз по численности, то он не решался нападать. Однако подвиг батальона под руководством командира 17 егерского полка полковника Карягина даже на этом фоне является потрясающим. Противник превосходил эти русские силы более чем в сорок раз.
В 1805 году двадцатитысячная армия под руководством наследника персидского престола, Аббас-мирзы двинулась на Шушу. В городе находилось всего шесть рот егерей под руководством майора Лисаневича. Все, что мог в тот момент выставить в качестве подкрепления командующий Цицианов, это был батальон 17 егерского полка. Командовать отрядом Цицианов назначил командира полка Карягина, личность которого уже к этому моменту была легендарной.

Двадцать первого июня 1805 года 493 солдата и офицера при двух орудиях двинулись из Гянджи на помощь Шуше, однако и эти силы объединиться не успели. Отряд был перехвачен армией Аббас-мирзы по дороге. Уже двадцать четвертого июня батальон Карягина встретил передовые отряды неприятеля.
В связи с относительной малочисленностью персов (их было около четырех тысяч) батальон построился в каре и продолжил движение. Однако к вечеру начали приближаться основные персидские силы. И Карягин принял решение занять оборону на татарском кладбище, расположенном на вершине холма в 10-15 верстах от крепости Шах-Булах.

Россияне наскоро окружили лагерь рвом и обозными повозками, причем все это делалось в процессе непрерывно ведущегося боя. Бой длился до самой ночи и стоил русскому отряду 197 человек. Однако потери персов были настолько велики, что на следующий день Аббас-мирза не решился наступать, и приказал расстреливать русских из артиллерии. Двадцать шестого июня персы отвели ручей, оставив русских без воды, и установили четыре батареи фальконетов – 45-миллиметровых пушек, для расстрела обороняющихся. Сам Карягин к этому моменту был трижды контужен и ранен пулей в бок навылет. Однако о сдаче, а она предлагалась на весьма почетных условиях, никто даже не думал.
Оставшиеся в строю 150 человек по ночам совершали вылазки за водой. В ходе одной из них отряд поручика Ладинского разгромил все фальконетные батареи и захватил 15 орудий. «Что за чудесные русские молодцы были солдаты в нашем отряде. Поощрять и возбуждать их храбрость не было мне нужды» - вспоминал позже Ладинский. Четверо суток отряд бился с неприятелем, однако на пятые солдаты доели последние сухари, офицеры к этому моменту давно питались травой. Карягин снарядил отряд фуражиров из сорока человек под руководством офицера неясного происхождения поручика Лисенкова, оказавшегося французским шпионом. В результате его измены, назад вернулись лишь шесть человек, израненных до последней крайности.

По вс
ем правилам, в этих условиях отряд должен был сдаться противнику, либо принять геройскую смерть. Однако Карягин принял другое решение – захватить крепость Шах-Булах и дожидаться в ней подкрепления. При помощи армянского проводника Юзбаша отряд, бросив обоз и закопав трофейные фальконеты, ночью скрытно покинул позиции. И утром, разбив ворота из пушек, захватил Шах-Булах.
Персидское войско окружило крепость, как только русские успели починить ворота. Запасов продовольствия в крепости не оказалось. Тогда Карягин на очередное предложение о сдаче взял четверо суток на размышление, при условии снабжения отряда персами. Условия были приняты и оставшиеся в живых воины смогли окрепнуть и привести себя в порядок.

На исходе четвертых суток Карягин сообщил послу «Завтра утром пускай его высочество займет Шах-Булах». Карягин ни в чем не погрешил ни против воинского долга, ни против данного слова – ночью русский отряд покинул крепость и двинулся на захват другой крепости, Мухрат. Арьергардом отряда, состоявшим исключительно из раненных солдат и офицеров, руководил Котляревский – личность также легендарная, будущий генерал и «Покоритель Азербайджана».
Во время этого перехода был совершен еще один подвиг. Дорогу пересекал ров, через который невозможно было переправить орудия, а без артиллерии захват крепости становился невозможным. Тогда четверо героев спустились в ров и из ружей выложили мост, опиравшийся на их плечи. Второе орудие сорвалось, убив двоих смельчаков. История сохранила для потомков имя только одного из них – батальонного запевалы Гаврилы Сидорова.

Персы догнали отряд Карягина на подходе к Мухрату. Битва была столь жаркой, что русские орудия несколько раз переходили из рук в руки. Однако, нанеся серьезный урон персам, русские с небольшими потерями отошли к Мухрату и заняли его. Теперь их позиции стали неприступными. На очередное письмо Аббас-мирзы с предложением высоких званий и огромных денег на персидской службе Карягин ответил: «Родитель ваш имеет ко мне милость; а я вас имею честь уведомить, что, воюя с неприятелем, милости не ищут, кроме изменников».
Мужество небольшого русского отряда под руководством Карягина спасло Грузию от захвата и разграбления персами. Отвлекая на себя силы персидской армии, Карягин дал возможность Цицианову собрать силы и начать наступление. В конечном итоге, все это привело к блестящей победе. А русские солдаты, в который уже раз, покрыли себя неувядаемой славой.

Я горжусь тем, что я русский. Сам я ничего великого, а может даже - и мало-мальски значимого, не совершил, но когда слышу известия о славных делах русского человека - рад безмерно. То ли я субъективно преувеличиваю величие этих деяний, то ли и впрямь они особняком стоят среди всех дел сынов человеческих, не знаю. Но догадываюсь:))
Об одном из таких подвигов русских воинов и пойдет речь ниже.

Поход полковника Карягина 1805 г. против персов не назвать обычной военной историей. Скорее, он напоминает киношные боевики, типа "300 спартанцев" и даже превосходит (!) их: 40 тысяч персов vs. 500 русских, гористая местность, ущелья, многодневное преследование измотанных переходами, голодных, лишенных боеприпасов русских - блестящие штыковые атаки - "Это безумие!" - "Нет, это 17-ый егерский полк!"
Это золотая страница русской истории.

Если помните, в 1805 г. Россия воевала с Францией в составе Третьей коалиции, и воевала не очень удачно. Франция была сильна гением Наполеона, а наши союзники - австрийцы и британцы, не могли оказывать нам реальной поддержки. Даже гений Кутузова не внес решающий перевес в исход этого противостояния. Видимо, только в подобных условиях перс Баба-хан мог решиться на последовавшую наглость.
В 1805 г. Баба-хан вновь пошел на Россию, надеясь рассчитаться за поражения предыдущего, 1804 года. Надо признать, момент для агрессии был выбран довольно-таки удачно, поскольку в то время на весь Кавказ насчитывалось от 8 до 10 тысяч солдат, а на подкрепление, по ряду причин, рассчитывать не приходилось.

Далее события развивались так.
Узнав, что на город Шушу (нынешний Нагорный Карабах), где располагалось 6 рот егерей майора Лисаневича, идет 40 тысяс персов под командованием наследного принца Аббас-Мирзы, князь Цицианов выслал ему в помощь всё, что мог. А именно - батальон 17-го егерского полка из 493 солдат и офицеров при двух орудиях, под командованием легендарного полковника Карягина и под водительством русского воинского духа.
Не успели они дойти до Шуши, как персидский авангард из 10 тысяс человек уже перехватил их - 24 июня, берег реки Шах-Булах.
Наш батальон целый день отражал бесплодные атаки персидской кавалерии в каре, пока от тех не остались одни рожки да ножки. Затем - прошли еще 14 верст и встали укрепленным лагерем, так называемым вагенбургом (по-русски, гуляй-городом): линия обороны выстраивалась из обозных повозок, которые войска были вынуждены таскать с собой в значительном количестве.

Атаки персов возобновились вечером и длились до ночи, пока не прервались вынужденно для расчистки поля боя от груд персидских трупов, похорон, плача и совершения других необходимых формальностей. К утру, персы принялись закидывать наш лагерь артиллерийскими бомбами, но это удавалось у них недолго. Русские в ответ предприняли вылазку: пробились к позициям персидской батареи, взорвали ее орудия к чёртовой бабушке, сбросив остатки пушек в реку, и с чувством исполненного долга спокойно вернулись в лагерь.
Осада продолжалась: непрерывный обстрел, жара, нехватка воды... Появились перебежчики: к персам удрал поручик Лисенко с шестью другими космополитами, через день - к ним присоединились еще 19 "пацифистов".
На офицерском совете было принято решение прорвать кольцо окружения, затем - штурмовать близлежащую крепость, чтобы затем отбивать атаки персов уже защищенных стенами.
Сказано - сделано: ночью, вырезав часовых противника, русские воины, стараясь не шуметь, уже почти вышли из окружения, но - наткнулись на персидский разъезд. События той ночи сменяли друг друга быстро: погоня, перестрелка, снова погоня - и наши все же оторвались от врага и вышли к крепости, названной по имени близлежащей реки - Шах-Булаху.

Наши солдаты были вымотаны, да и некогда было разговоры разговаривать, потому действовали решительно: с ходу разбили ворота Шах-Булаха пушечным ядром и заняли крепость. (Да, забыл сказать, что гарнизон в панике разбежался).
Наши едва успели починить ворота, как показались преследовавшие их основные силы персов.
К этому моменту выяснилось, что еды в крепости нет. Но ввиду того, что обоз с провизией пришлось бросить во время прорыва из окружения, поняли, что тем, кто не собирается умирать от голода нужно что-то предпринимать.
Умирать с голоду не хотелось никому. Подсчитали остатки сил: из 493 человек осталось 175, большинство из которых ранены, и все - обезвожены, истощены, уставшие до предела. Боеприпасы на исходе...
Решили, оставив на стенах крепости часовых, для создания видимости присутствия, основными силами ночью выдвигаться из крепости с целью совершения марш-броска и занятия штурмом другой, более подходящей крепости.

7 июля в 22 часа остатки батальона под командованием Карягина выступили из крепости. К этому времени отряд беспрерывно сражался вот уже XIII день.
Выдвинуться получилось, с Божьей помощью, тихо, хотя шли с пушками и с подводами раненых. Немного спустя отряд догнали остававшиеся на крепостных стенах солдаты. Арьергардом командовал Котляревский, будущий генерал-легенда, "второй Суворов" - "Покоритель Азербайджана".
... И тут - ров. Надо пройти через него с пушками, ведь без них не может быть и речи о штурме укрепленной крепости Мухраты. Только вот незадача - заполнить его нечем: рядом нет ничего подходящего, да и времени в обрез. Четыре русских солдата - Гаврила Сидоров и трое других, чьи имена, к сожалению, сегодня неизвестны - молча спрыгнули в ров. На плечах выложили в качестве моста ружья. Пушки проехали прямо по ним. Изо рва поднялись двое.

8 июля отряд был в Касапете, наскоро подкрепились и двинулись дальше - к Мухрату. За три версты от цели отряд, на тот момент состоявший примерно из сотни человек, был атакован несколькими тысячами персидских кавалеристов, сумевших пробиться к пушкам и захватить их. Тут они поторопились, хотя откуда им было знать, что это за пушки и какой ценой их сюда доволокли.
... Как вспоминал один из офицеров: "Карягин закричал: «Ребята, вперед, вперед спасайте пушки!»
Атаки персы не выдюжили - в панике бежали. Не сразу, конечно, но, видать, быстро они падали - да и вид, надо полагать, у наших был не самый приветливый. Ну, персы, они персы и есть.
Мухрат взяли сходу, а на следующий день, 9-го июля, князь Цицианов, получив от Карягина рапорт, тут же выступил навстречу персидскому войску с 2300 солдат и 10 орудиями. 15 июля Цицианов разбил и прогнал врага и соединился с остатками отрядами полковника Карягина.
Карягин получил за этот поход золотую шпагу, все офицеры и солдаты - награды и жалованье, Гавриле Сидорову в штаб-квартире полка установили памятник. Вот такая история.
Знаменательны слова Карягина в сохранившемся ответе Аббасу-мирзе, предлагавшему полковнику высокие звания и огромные деньги на персидской службе:
«Родитель ваш имеет ко мне милость; а я вас имею честь уведомить, что, воюя с неприятелем, милости не ищут, кроме изменников».

Вечная память героям! Царствие им Небесное!

Поход полковника Карягина против персов в 1805-ом году не похож на реальную военную историю. Он похож на приквел к "300 спартанцев" (40 000 персов, 500 русских, ущелья, штыковые атаки, "Это безумие! - Нет, это 17-й егерский полк!"). Золотая, платиновая страница русской истории, сочетающая бойню безумия с высочайшим тактическим мастерством, восхитительной хитростью и ошеломительной русской наглостью.

Но обо всем по порядку.
В 1805 году Российская Империя воевала с Францией в составе Третьей коалиции, причем воевала неудачно. У Франции был Наполеон, а у нас были австрийцы, чья воинская слава к тому моменту давно закатилась, и британцы, никогда не имевшие нормальной наземной армии. И те, и другие вели себя как полные неудачники и даже великий Кутузов всей силой своего гения не мог переключить телеканал "Фэйл за фэйлом". Тем временем на юге России у персидского Баба-хана, с мурлыканием читавшего сводки о наших европейских поражениях, появилась Идейка.

Баба-хан перестал мурлыкать и вновь пошел на Россию, надеясь рассчитаться за поражения предыдущего, 1804 года. Момент был выбран крайне удачно - из-за привычной постановки привычной драмы "Толпа так называемых криворуких-союзников и Россия, которая опять всех пытается спасти", Петербург не мог прислать на Кавказ ни одного лишнего солдата, при том, что на весь Кавказ было от 8 000 до 10 000 солдат. Поэтому узнав, что на город Шушу (это в нынешнем Нагорном Карабахе. Азербайджан знаете, да? Слева-снизу), где находился майор Лисаневич с 6 ротами егерей, идет 40 000 персидского войска под командованием Наследного Принца Аббас-Мирзы (мне хочется думать, что он передвигался на огромной золотой платформе, с кучей уродов, фриков и наложниц на золотых цепях, прям как Ксеркс), князь Цицианов выслал всю подмогу, которую только мог выслать. Все 493 солдата и офицера при двух орудиях, супергерое Карягине, супергерое Котляревском (о котором отдельная история) и русском воинском духе.

Они не успели дойти до Шуши, персы перехватили наших по дороге, у реки Шах-Булах, 24 июня. Персидский авангард. Скромные 10 000 человек. Ничуть не растерявшись (в то время на Кавказе сражения с менее чем десятикратным превосходством противника не считались за сражения и официально проходили в рапортах как "учения в условиях, приближенных к боевым"), Карягин построил войско в каре и целый день отражал бесплодные атаки персидской кавалерии, пока от персов не остались одни ошметки. Затем он прошел еще 14 верст и встал укрепленным лагерем, так называемым вагенбургом или, по-русски, гуляй-городом, когда линия обороны выстраивается из обозных повозок (учитывая кавказское бездорожье и отсутствовавшую сеть снабжения, войскам приходилось таскать с собой значительные запасы). Персы продолжили атаки вечером и бесплодно штурмовали лагерь до самой ночи, после чего сделали вынужденный перерыв на расчистку груд персидских тел, похороны, плач и написание открыток семьям погибших. К утру, прочитав присланный экспресс-почтой мануал "Военное искусство для чайников" ("Если враг укрепился и этот враг - русский, не пытайтесь атаковать его в лоб, даже если вас 40 000, а его 400"), персы начали бомбардировать наш гуляй-город артиллерией, стремясь не дать нашим войскам добраться до реки и пополнить запасы воды. Русские в ответ сделали вылазку, пробились к персидской батареи и повзрывали её к чертям собачьим, сбросив остатки пушек в реку, предположительно - с ехидными матерными надписями. Впрочем, положения это не спасло. Провоевав еще один день, Карягин начал подозревать, что он не сможет с 300 русскими перебить всю персидскую армию. Кроме того, начались проблемы внутри лагеря - к персам перебежал поручик Лисенко и еще шесть предателей, на следующий день к ним присоединились еще 19 хиппи - таким образом, наши потери от трусливых пацифистов начали превышать потери от неумелых персидских атак. Жажда, опять же. Зной. Пули. И 40 000 персов вокруг. Неуютно.

На офицерском совете были предложены два варианта: или мы остаемся здесь все и умираем, кто за? Никого. Или мы собираемся, прорываем персидское кольцо окружения, после чего ШТУРМУЕМ близлежащую крепость, пока нас догоняют персы, и сидим уже в крепости. Там тепло. Хорошо. И мухи не кусают. Единственная проблема - нас уже даже не 300 русских спартанцев, а в районе 200, а их по-прежнему десятки тысяч и они нас караулят, и все это будет похоже на игру Left 4 Dead, где на крошечный отряд выживших прут и прут толпы озверевших зомби. Left 4 Dead все любили уже в 1805-ом, поэтому решили прорываться. Ночью. Перерезав персидских часовых и стараясь не дышать, русские участники программы "Остаться в живых, когда остаться в живых нельзя" почти вышли из окружения, но наткнулись на персидский разъезд. Началась погоня, перестрелка, затем снова погоня, затем наши наконец оторвались от махмудов в темном-темном кавказском лесу и вышли к крепости, названной по имени близлежащей реки Шах-Булахом.

К тому моменту вокруг оставшихся участников безумного марафона "Сражайся, сколько сможешь" (напомню, что шел уже ЧЕТВЕРТЫЙ день беспрерывных боев, вылазок, дуэлей на штыках и ночных пряток по лесам) сияла золотистая аура конца, поэтому Карягин просто разбил ворота Шах-Булаха пушечным ядром, после чего устало спросил у небольшого персидского гарнизона: "Ребята, посмотрите на нас. Вы правда хотите попробовать? Вот правда?" Ребята намек поняли и разбежались. В процессе разбега было убито два хана, русские едва-едва успели починить ворота, как показались основные персидские силы, обеспокоенные пропажей любимого русского отряда. Но это был не конец. Даже не начало конца. После инвентаризации оставшегося в крепости имущества выяснилось, что еды нет. И что обоз с едой пришлось бросить во время прорыва из окружения, поэтому жрать нечего. Совсем. Совсем. Совсем. Карягин вновь вышел к войскам:

Друзья, я знаю, что это не безумие, не Спарта и вообще не что-то, для чего изобрели человеческие слова. Из и так жалких 493 человек нас осталось 175, практически все ранены, обезвожены, истощены, в предельной степени усталости. Еды нет. Обоза нет. Ядра и патроны кончаются. А кроме того, прямо перед нашими воротами сидит наследник персидского престола Аббас-Мирза, уже несколько раз попытавшийся взять нас штурмом. Слышите похрюкивание его ручных уродов и хохот наложниц? Это он ждет, пока мы сдохнем, надеясь, что голод сделает то, что не смогли сделать 40 000 персов. Но мы не умрём. Вы не умрёте. Я, полковник Карягин, запрещаю вам умирать. Я приказываю вам набраться всей наглости, которая у вас есть, потому что этой ночью мы покидаем крепость и прорываемся к ЕЩЕ ОДНОЙ КРЕПОСТИ, КОТОРУЮ СНОВА ВОЗЬМЕМ ШТУРМОМ, СО ВСЕЙ ПЕРСИДСКОЙ АРМИЕЙ НА ПЛЕЧАХ. А также уродами и наложницами. Это не голливудский боевик. Это не эпос. Это русская история, птенчики, и вы ее главные герои. Выставить на стенах часовых, которые всю ночь будут перекликаться между собой, создавая ощущение, будто мы в крепости. Мы выступаем, как только достаточно стемнеет!

Говорят, на Небесах когда-то был ангел, отвечавший за мониторинг невозможности. 7 июля в 22 часа, когда Карягин выступил из крепости на штурм следующей, еще большей крепости, этот ангел умер от недоумения. Важно понимать, что к 7 июля отряд беспрерывно сражался вот уже 13-ый день и был не сколько в состоянии "терминаторы идут", сколько в состоянии "предельно отчаянные люди на одной лишь злости и силе духа движутся в Сердце Тьмы этого безумного, невозможного, невероятного, немыслимого похода". С пушками, с подводами раненых, это была не прогулка с рюкзаками, но большое и тяжелое движение. Карягин выскользнул из крепости как ночной призрак, как нетопырь, как существо с Той, Запретной Стороны - и потому даже солдаты, оставшиеся перекликаться на стенах, сумели уйти от персов и догнать отряд, хотя и уже приготовились умереть, понимая абсолютную смертельность своей задачи. Но Пик Безумия, Отваги и Духа был еще впереди.

Продвигавшийся сквозь тьму, морок, боль, голод и жажду отряд русских... солдат? Призраков? Святых войны? столкнулся с рвом, через который нельзя было переправить пушки, а без пушек штурм следующей, еще более лучше укрепленной крепости Мухраты, не имел ни смысла, ни шансов. Леса, чтобы заполнить ров, рядом не было, не было и времени искать лес - персы могли настигнуть в любую минуту. Четыре русских солдата - один из них был Гаврила Сидоров, имена остальных, к сожалению, мне не удалось найти - молча спрыгнули в ров. И легли. Как бревна. Без бравады, без разговоров, без всего. Спрыгнули и легли. Тяжеленные пушки поехали прямо по ним. Под хруст костей. Еле сдерживаемые стоны боли. Еще больший хруст. Сухой и громкий, как винтовочный выстрел, треск. На грязный тяжелый пушечный лафет брызнуло красным. Русским красным.

Франц Рубо, "Живой мост", 1892 год.

Из рва поднялись только двое. Молча.

8 июля отряд вошел в Касапет, впервые за долгие дни нормально поел, попил, и двинулся дальше, к крепости Мухрат. За три версты от нее отряд в чуть больше сотни человек атаковали несколько тысяч персидских всадников, сумевшие пробиться к пушкам и захватить их. Зря. Как вспоминал один из офицеров: "Карягин закричал: «Ребята, вперед, вперед спасайте пушки!» Все бросились как львы...". Видимо, солдаты помнили, КАКОЙ ценой им достались эти пушки. На лафеты вновь брызнуло красное, на это раз персидское, и брызгало, и лилось, и заливало лафеты, и землю вокруг лафетов, и подводы, и мундиры, и ружья, и сабли, и лилось, и лилось, и лилось до тех пор, пока персы в панике не разбежались, так и не сумев сломить сопротивление сотни наших. Сотни русских. Сотни русских, русских таких же, как и вы, презирающие ныне свой народ, свое русское имя, русскую нацию и русскую историю, и позволяющие себе безмолвно смотреть, как гниет и разваливается держава, созданная таким подвигом, таким сверхчеловеческим напряжением, такой болью и такой отвагой. Ложащиеся в ров апатичных удовольствий, чтобы по вам шли и шли пушки гедонизма, развлечения и трусливости, кроша ваши хрупкие пугливые черепа своими колесами хохочущей мерзости.

Мухрат взяли легко, а на следующий день, 9-го июля, князь Цицианов, получив от Карягина рапорт, тут же выступил навстречу персидскому войску с 2300 солдат и 10 орудиями. 15 июля Цицианов разбил и прогнал персов, а после соединился с остатками отрядами полковника Карягина.

Карягин получил за этот поход золотую шпагу, все офицеры и солдаты - награды и жалованье, безмолвно легший в ров Гаврила Сидоров - памятник в штаб-квартире полка, а мы все получили урок. Урок рва. Урок молчания. Урок хруста. Урок красного. И когда в следующий раз от вас потребуется сделать что-то во имя России и товарищей, и ваше сердце охватит апатия и мелкий гадкий страх типичного дитя России эпохи кали-юги, действий, потрясений, борьбы, жизни, смерти, то вспомните этот ров.

Вспомните Гаврилу.

Третьего января 1804 года русская армия штурмом взяла второй по величине город нынешнего Азербайджана Гянджу, и Гянджское ханство вошло в состав Российской империи. Целью этой войны было обеспечение безопасности ранее приобретенных владений в Грузии. Однако активность россиян в Закавказье очень не нравилась англичанам. Их эмиссары склонили персидского шаха Фетх-Али, более известного как Баба-хан, к союзу с Британией и объявлению войны России.
Война началась 10 июня 1804 года, и до конца этого года русские войска постоянно громили превосходящие силы персов. Вообще кавказская война была весьма примечательной, существует стойкое поверие, что если в бою противник не превосходил россиян в 10 раз по численности, то он не решался нападать. Однако подвиг батальона под руководством командира 17 егерского полка полковника Карягина даже на этом фоне является потрясающим. Противник превосходил эти русские силы более чем в сорок раз. В 1805 году двадцатитысячная армия под руководством наследника персидского престола, Аббас-мирзы двинулась на Шушу. В городе находилось всего шесть рот егерей под руководством майора Лисаневича. Все, что мог в тот момент выставить в качестве подкрепления командующий Цицианов, это был батальон 17 егерского полка. Командовать отрядом Цицианов назначил командира полка Карягина, личность которого уже к этому моменту была легендарной.
Двадцать первого июня 1805 года 493 солдата и офицера при двух орудиях двинулись из Гянджи на помощь Шуше, однако и эти силы объединиться не успели. Отряд был перехвачен армией Аббас-мирзы по дороге. Уже двадцать четвертого июня батальон Карягина встретил передовые отряды неприятеля. В связи с относительной малочисленностью персов (их было около четырех тысяч) батальон построился в каре и продолжил движение. Однако к вечеру начали приближаться основные персидские силы. И Карягин принял решение занять оборону на татарском кладбище, расположенном на вершине холма в 10-15 верстах от крепости Шах-Булах.
Россияне наскоро окружили лагерь рвом и обозными повозками, причем все это делалось в процессе непрерывно ведущегося боя. Бой длился до самой ночи и стоил русскому отряду 197 человек. Однако потери персов были настолько велики, что на следующий день Аббас-мирза не решился наступать, и приказал расстреливать русских из артиллерии. Двадцать шестого июня персы отвели ручей, оставив русских без воды, и установили четыре батареи фальконетов – 45-миллиметровых пушек, для расстрела обороняющихся. Сам Карягин к этому моменту был трижды контужен и ранен пулей в бок навылет. Однако о сдаче, а она предлагалась на весьма почетных условиях, никто даже не думал. Оставшиеся в строю 150 человек по ночам совершали вылазки за водой. В ходе одной из них отряд поручика Ладинского разгромил все фальконетные батареи и захватил 15 орудий. «Что за чудесные русские молодцы были солдаты в нашем отряде. Поощрять и возбуждать их храбрость не было мне нужды» - вспоминал позже Ладинский. Четверо суток отряд бился с неприятелем, однако на пятые солдаты доели последние сухари, офицеры к этому моменту давно питались травой. Карягин снарядил отряд фуражиров из сорока человек под руководством офицера неясного происхождения поручика Лисенкова, оказавшегося французским шпионом. В результате его измены, назад вернулись лишь шесть человек, израненных до последней крайности. По всем правилам, в этих условиях отряд должен был сдаться противнику, либо принять геройскую смерть. Однако Карягин принял другое решение – захватить крепость Шах-Булах и дожидаться в ней подкрепления. При помощи армянского проводника Юзбаша отряд, бросив обоз и закопав трофейные фальконеты, ночью скрытно покинул позиции. И утром, разбив ворота из пушек, захватил Шах-Булах. Персидское войско окружило крепость, как только русские успели починить ворота. Запасов продовольствия в крепости не оказалось. Тогда Карягин на очередное предложение о сдаче взял четверо суток на размышление, при условии снабжения отряда персами. Условия были приняты и оставшиеся в живых воины смогли окрепнуть и привести себя в порядок. На исходе четвертых суток Карягин сообщил послу «Завтра утром пускай его высочество займет Шах-Булах». Карягин ни в чем не погрешил ни против воинского долга, ни против данного слова – ночью русский отряд покинул крепость и двинулся на захват другой крепости, Мухрат. Арьергардом отряда, состоявшим исключительно из раненных солдат и офицеров, руководил Котляревский – личность также легендарная, будущий генерал и «Покоритель Азербайджана». Во время этого перехода был совершен еще один подвиг. Дорогу пересекал ров, через который невозможно было переправить орудия, а без артиллерии захват крепости становился невозможным. Тогда четверо героев спустились в ров и из ружей выложили мост, опиравшийся на их плечи. Второе орудие сорвалось, убив двоих смельчаков. История сохранила для потомков имя только одного из них – батальонного запевалы Гаврилы Сидорова. Персы догнали отряд Карягина на подходе к Мухрату. Битва была столь жаркой, что русские орудия несколько раз переходили из рук в руки. Однако, нанеся серьезный урон персам, русские с небольшими потерями отошли к Мухрату и заняли его. Теперь их позиции стали неприступными. На очередное письмо Аббас-мирзы с предложением высоких званий и огромных денег на персидской службе Карягин ответил: «Родитель ваш имеет ко мне милость; а я вас имею честь уведомить, что, воюя с неприятелем, милости не ищут, кроме изменников». Мужество небольшого русского отряда под руководством Карягина спасло Грузию от захвата и разграбления персами. Отвлекая на себя силы персидской армии, Карягин дал возможность Цицианову собрать силы и начать наступление. В конечном итоге, все это привело к блестящей победе. А русские солдаты, в который уже раз, покрыли себя неувядаемой славой.

В то время, когда на полях Европы росла слава императора Франции Наполеона, а русские войска, сражавшиеся против французов, совершали новые подвиги во славу Русского оружия, на другом конце света, на Кавказе, те же русские солдаты и офицеры вершили не менее славные дела. Одну из золотых страниц в истории Кавказских войн вписал полковник 17-го егерского полка Карягин и его отряд.

Положение дел на Кавказе в 1805 году было чрезвычайно сложное. Персидский властитель Баба-хан рвался вернуть утраченное влияние Тегерана после прихода русских на Кавказ. Толчком к войне послужило взятие войсками князя Павла Дмитриевича Цицианова Ганжи. Из-за войны с Францией Петербург не мог увеличить численность Кавказского корпуса, к маю 1805 в его составе было около 6000 пехоты и 1400 кавалерии. Причем войска были разбросаны на огромной территории. Из-за болезней и плохого питания был большой некомплект, так по спискам в 17-м егерском полку числилось в трех батальонах 991 рядовой, на деле в строю был 201 человек.

Узнав о появлении крупных персидских соединений, командующий русскими войсками на Кавказе князь Цицианов приказал полковнику Карягину задержать продвижение противника. 18 июня отряд выступил из Елисаветполя в Шушу, имея в составе 493 солдата и офицера и два орудия. В состав отряда входили: шефский батальон 17-го егерского полка под командой майора Петра Степановича Котляревского, рота тифлисского мушкетерского полка капитана Татаринцова и артиллеристы подпоручика Гудим-Левковича. В это время в Шуше находился майор 17-го егерского полка Лисаневич с шестью ротами егерей, тридцатью казаками и тремя орудиями. 11 июля отряд Лисаневича отбил несколько атак персидских войск, а вскоре был получен приказ идти на соединение с отрядом полковника Карягина. Но, опасаясь восстания части населения и вероятности захвата Шуши персами, Лисаневич этого не сделал.

24 июня произошел первый бой с кавалерией персов (около 3000) форсировавшей реку Шах-Булах. Несколько атак противника, пытавшегося прорвать каре, были отбиты. Пройдя 14 верст, отряд расположился лагерем у кургана урочища Кара-Агач-БаБа на реке Аскаран. Вдали виднелись шатры персидской армады под командованием Пир-Кули-хана, причем это был только авангард армии, которой командовал наследник персидского престола Аббас-Мирза. В этот же день Карягин послал Лисаневичу требование оставить Шушу и идти к нему, но последний в силу тяжелейшей обстановки сделать этого не мог.

В 18.00 персы начали штурмовать русский лагерь, атаки с перерывом продолжались до самой ночи. Понеся большие потери, персидский военачальник отвел свои отряды на высоты вокруг лагеря, для ведения обстрела персы установили четыре фальконетных батареи. С раннего утра 25 июля началась бомбардировка нашего расположения. По воспоминаниям одного из участников боя: «Положение наше было весьма и весьма незавидное и становилось час от часу хуже. Нестерпимый зной истощал наши силы, жажда нас мучила, а выстрелы с неприятельских батарей не умолкали…». Несколько раз персы предлагали командиру отряда сложить оружие, но неизменно получали отказ. Дабы не потерять единственный источник воды, в ночь на 27 июня была произведена вылазка группы под командованием поручика Клюпина и подпоручика князя Туманова. Операция по уничтожению батарей противника была успешно осуществлена. Все четыре батареи были уничтожены, прислуга частью перебита, частью бежала, а фальконеты были сброшены в реку. Необходимо сказать, к этому дню в отряде осталось 350 человек, причем половина имели раны разной степени тяжести.

Из рапорта полковника Карягина князю Цицианову от 26 июня 1805 года: «Майор Котляревский три раза был командирован мною для прогнания бывшего впереди и занимавшего возвышенные места неприятеля, прогнал сильные толпы его с храбростью. Капитан Парфенов, капитан Клюкин во всем сражении в разных случаях были посылаемы мною с штуцерниками и поражали неприятеля с неустрашимостью».

На рассвете 27 июня штурм лагеря начали подошедшие основные силы персов. Атаки опять велись в течении всего дня. В четыре часа дня произошел случай навсегда оставшийся черным пятном в славной истории полка. Поручик Лисенко и шесть нижних чинов перебежали к противнику. Получив сведения о тяжелом положении русских Аббас-Мирза бросил свои войска на решительный штурм, но понеся большие потери, вынужден был отказаться от дальнейших попыток сломить сопротивление отчаянной кучки людей. Ночью к персам перебежало еще 19 солдат. Понимая всю тяжесть положения, и то, что переход товарищей к врагу создает нездоровые настроения среди солдат, полковник Карягин решает прорвать кольцо окружения, выйти к реке Шах-Булах и занять небольшую крепость стоящую на ее берегу. К князю Цицианову командир отряда послал донесение, в котором писал: «…дабы не подвергнуть совершенной и окончательной гибели остаток отряда и спасти людей и пушки, предпринял твердое решение пробиться с отважностью сквозь многочисленного неприятеля, окружившего со всех сторон…».

Проводником в этом отчаянном предприятии стал местный житель, армянин Мелик Вани. Оставив обоз и зарыв трофейное оружие, отряд двинулся в новый поход. Сначала двигались в полной тишине, затем произошло столкновение с конным разъездом противника и персы кинулись догонять отряд. Правда и на марше попытки уничтожить эту израненную и смертельно уставшую, но все так же боевую группу не принесли персам удачи, более того – большая часть преследователей кинулась грабить пустой русский лагерь. По приданиям замок Шах-Булах бал построен шахом Надиром, а свое название получил от ручья протекавшего рядом. В замке находился персидский гарнизон (150 человек) под командованием Эмир-хана и Фиал-хана, предместья занимали посты противника. Увидев русских, часовые подняли тревогу и открыли огонь. Раздались выстрелы русских орудий, метко пущенное ядро разбило ворота, и русские ворвались в замок. В рапорте от 28 июня 1805 года Карягин сообщал: «…крепость взята, неприятель прогнан из оной и из лесу с малой с нашей стороны потерею. С неприятельской же стороны убиты оба хана… Расположась в крепости, ожидаю повелений вашего сиятельства». К вечеру в строю было только 179 человек, и 45 зарядов для пушек. Узнав об этом, князь Цицианов писал Карягину: «В отчаянии неслыханном прошу вас подкрепить солдат, а Бога прошу подкрепить Вас».

Между тем наши герои страдали от отсутствия продовольствия. Достать припасы вызвался все тот же Мелик Вани, которого Попов называет «Добрый гений отряда». Самое удивительное, отважный армянин великолепно справился с этой задачей, повторная операция так же принесла свои плоды. Но положение отряда становилось все тяжелее, тем более к укреплению подошли персидские войска. Аббас-Мирза попытался с ходу выбить русских из укрепления, но его войска понесли потери и вынуждены были перейти к блокаде. Будучи уверен, что русские в ловушке, Аббас-Мирза предложил им сложить оружие, но получил отказ.

Из рапорта полковника Карягина князю Цицианову от 28 июня 1805 года: «Тифлисского мушкетерского полка подпоручик Жудковский, который несмотря на рану, вызвался охотником при взятии батарей и поступил как храбрый офицер, и 7-го артиллерийского полка подпоручик Гудим-Левкович, который, когда почти все канониры его были изранены, сам заряжал орудия и подбил лафет под неприятельскою пушкою».

Карягин решается на еще более невероятный шаг, пробиться сквозь полчища неприятеля к не занятой персами крепости Мухрат. 7 июля в 22.00 начался это марш, на пути следования отряда возник глубокий овраг с крутыми склонами. Люди и лошади могли его преодолеть, а вот орудия? Тогда рядовой Гаврила Сидоров спрыгнул на дно рва, за ним еще десяток солдат. Первое орудие как птица перелетело на другую сторону, второе сорвалось и колесо ударило рядового Сидорова в висок. Похоронив героя, отряд продолжил свой марш. Есть несколько версий этого эпизода: «…отряд продолжал движение, спокойно и беспрепятственно, пока находившиеся при нем две пушки не были остановлены небольшим рвом. Леса, чтобы сделать мост, по близости не было. Четверо солдат добровольно вызвались пособить делу, перекрестясь легли в ров, и по ним перевезли орудия. Двое остались живы, а двое за геройское самопожертвование заплатили жизнью».

8 июля отряд пришел в Ксапет, отсюда Карягин отправил вперед подводы с ранеными под командой Котляревского, а сам двинулся за ними. В трех верстах от Мухрат на колонну кинулись персы, но были отбиты огнем и штыками. Один из офицеров вспоминал: «…но лишь только Котляревский успел от нас отдалиться, как мы жестоко были атакованы несколькими тысячами персиян, и натиск их был так силен и внезапен, что они успели захватить обе наши пушки. Это уже совсем не штука. Карягин закричал: «Ребята, вперед, вперед, спасайте пушки!» Все бросились как львы, и тотчас штыки наши открыли дорогу». Пытаясь отрезать русских от крепости, Аббас-Мирза послал кавалерийский отряд для ее захвата, но и здесь персы потерпели неудачу. Инвалидная команда Котляревского отбросила персидских всадников. К вечеру в Мухрат пришел и Карягин, по данным Бобровского это произошло в 12.00.

Получив рапорт от 9 июля, князь Цицианов собрал отряд в 2371 человек при 10 орудиях и вышел навстречу Карягину. 15 июля отряд князя Цицианова, отбросив персов от реки Тертара, расположился лагерем у селения Мардагишти. Узнав об этом, Карягин ночью оставляет Мухрат и идет на соединение со своим командующим.

Совершив этот удивительный марш, отряд полковника Карягина в течении трех недель приковал к себе внимание почти 20000 персов и не позволил им идти в глубь страны. За этот поход полковник Карягин был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Павел Михайлович Карягин на службе с 15 апреля 1773 года (Смоленская монетная рота), с 25 сентября 1775 года сержант Воронежского пехотного полка. С 1783 года подпоручик Белорусского егерского батальона (1-й батальон Кавказского егерского корпуса). Участник штурма Анапы 22 июня 1791 года, получил чин майора. Начальник обороны Памбака в 1802 году. Шеф 17-го егерского полка с 14 мая 1803 года. За штурм Ганжи удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени.

Майор Котляревский награжден орденом Святого Владимира 4-й степени, оставшиеся в живых офицеры орденами Святой Анны 3-й степени. Не остался без награды и Аванес Юзбаши (мелик Вани), он был произведен в прапорщики и получил 200 рублей серебром в пожизненную пенсию. Подвиг рядового Сидорова в 1892 году, в год 250-летия полка был увековечен в памятнике установленном в штаб-квартире Эриванцев Манглисе.