20 лет в церковной историографии замалчивалось имя человека, который был нашим патриархом с 1971 по1990 годы. Похоже, что патр. Алексий II с такой неприязнью относился к своему предшественнику, что никто из людей, знавших их обоих, не рисковал засесть за исследования и мемуары. Митр. Алексий был членом Синода и управляющим делами Патриархии почти все годы патриаршества Пимена (кроме последних четырех). Но последние несколько лет они даже не разговаривали. Все дела велись или через переписку или через Совет по делам религий.
Табу с публикаций о жизни патр. Пимена было снято только патриархом Кириллом.

20-летний исповеднический путь иеромонаха Пимена (Извекова): к 20-летию со дня преставления Святейшего
3 мая 2010 г. http://www.bogoslov.ru/text/print/748140.html
Сафонов Дмитрий Владимирович
3 мая исполнилось 20 лет со дня кончины Святейшего Патриарха Пимена. Об этом Патриархе написано еще не много, сведения о его жизни и служении в 1920-е - 1940-е гг. многим даже церковным людям до сих пор неизвестны, значение его подвига во многом еще не оценено. «Последний советский патриарх», «патриарх застойной эпохи» - так часто характеризуют его многие исследователи, оставляя читателя в неведении о том, какой тяжелейший путь прошел иеромонах Пимен в первые двадцать лет своего монашества. Наименее известному периоду жизни будущего Патриарха - двадцатилетию, прошедшему от принятия монашества до возведения в сан игумена (1927-1947 гг.) - хотелось бы посвятить данный небольшой очерк.

Будущий глава Церкви родился в семье Михаила Карповича и Пелагеи Афанасьевны Извековых 10 (23) июля 1910 года. Место его рождения точно указано в студенческом билете, выданном 1940 г. и заверенным его подписью: село Кобылино Бабичевской волости Малоярославского уезда, Калужской губернии. Это родина его отца, именно здесь в 1867 г. родился Михаил Карпович Извеков.

Однако в официальном послужном списке будущего Патриарха, сохранившемся в архиве Московской Патриархии, местом рождения Патриарха значится город Богородск (ныне - Ногинск), отсюда эти сведения перекочевали во все официальные биографии Патриарха.

Сына в семье ждали долго: после рождения старшей дочери Марии все дети Извековых - Анна, Владимир, Михаил, Людмила - умирали во младенчестве. И тогда мать дала обет, если будет сын, посвятить его Богу. Так родился, в праздник Положения Ризы Господней, Сергей Извеков - дитя молитвы и обета. Отец Сергея работал механиком на Глуховской фабрике Арсения Морозова под Богородском, где и жила его семья. Очевидно Пелагея Афанасьевна (в девичестве Иванова), которой на момент рождения сына было уже 39 лет, уехала на родину мужа в деревню на летние месяцы, там и родился будущий Патриарх. 28 июля его крестили в Троицкой церкви с. Глухова Богородского уезда.

Долгожданный сын стал центром ее жизни. Ей удалось рано приобщить сына к чтению духовной литературы. «Я с детства увлекался творениями «русского златоуста» - архиепископа Херсонского Иннокентия», - вспоминал в 1970-е годы Святейший Патриарх.

Вместе с матерью мальчик совершал паломничества по святым местам, особенно часто они бывали в Троице-Сергиевой лавре, Пелагея Афанасьевна исповедовалась у старца Зосимовой пустыни преп. Алексия (Соловьева). Вспоминая свое первое паломничество в Троице-Сергиеву Лавру, Патриарх говорил: «Привезенный своей роди¬тельницей в святую Лавру Сергиеву, когда мне исполнилось восемь лет, я впервые исповедовался и причащался Святых Тайн в Зосимо-Савватиевской церкви Лавры».

Когда Сергей немного подрос, он начал ездить по православным обителям один или в сопровождении друзей. Св. митрополит Макарий (Невский), живший на покое в Николо-Угрешском монастыре, сказал ему: «Помолись за меня, у тебя великий, но тяжелый путь». Блаженная Мария Ивановна Дивеевская, увидев юношу, вскочила и запричитала: «Смотрите, смотрите, владыка к нам пришел, владыка. Поставьте его калоши отдельно. Владыка, владыка пришел».

Очень рано при помощи опытных наставников овладев секретами регентского и певческого искусства, мальчик пел на клиросе в богородском Богоявленском кафедральном соборе, сам пробовал руководить хором. Был иподиаконом при Богородском епископе викарии Московской епархии Никаноре (Кудрявцеве). 23 сентября 1923 г., по данным ОГПУ, Патриарх Тихон «за резкий отзыв о себе» отстранил епископа Никанора от управления викариатством. Уже после последовавшей вскоре смерти епископа Никанора, в октябре 1923 г., на Богородское викариатство был хиротонисан епископ Платон (Руднев), иподьяконом которого также был Сергей Извеков.

В Богородске Сергей Извеков одним из лучших учеников заканчивает школу второй ступени имени В.Г. Короленко, о чем в октябре 1925 г. ему было выдано свидетельство. В этой школе, преобразованной из гимназии, еще работали старые преподаватели. В годы учебы проявился интерес Сергея к изобразительному искусству и поэзии. В августе 1925 г. Сергей приехал в Саровскую пустынь, выразив желание принять здесь монашеский постриг. В это время здесь подвизалось около 150 монахов. Празднование дня памяти преподобного 1 августа собирало огромное число паломников со всей страны. Один из старцев пустыни благословил будущему Патриарху ехать в Москву: «Тебя ждут там». Осень 1925 г. была уникальным временем в истории православной Москвы, после смерти Патриарха, как бы успокоившись, антицерковные органы советского государства ослабили контроль за Церковью, руководитель которой святитель Петр, опираясь на епископов из Даниловского монастыря, действовал все более решительно и смело.

Приехав в Москву к празднику Сретения Владимирской иконы Божией Матери, Сергей Извеков оказывается в Сретенской обители, где его друг М.Е. Губонин знакомит его с настоятелем монастыря епископом Борисом (Рукиным). Епископ Можайский Борис, человек высокоодаренный, но честолюбивый, в то время уже лидер оппозиционной группы епископов, которые готовили отстранение от местоблюстительства митрополита Петра (Полянского). Уже в декабре 1925 г. эти епископы образовали т.н. григорианский раскол. Епископ Борис летом-осенью 1925 г. совершал достаточно много монашеских постригов, намереваясь пополнить состав братии молодыми монахами. Так, 22 августа 1925 г. здесь им был пострижен будущий архиепископ Иероним (Захаров), в миру Владимир Захаров, тогда же рукоположенный епископом Борисом во иеромонаха. Сергей Извеков произвел хорошее впечатление на епископа Бориса своим регентским мастерством и остался в Сретенской обители. Здесь, 4 декабря 1925 г., от руки епископа Бориса он принимает иноческий постриг с именем Платон. Ранний постриг, как уже говорилось, - во многом заслуга матери, с детства готовившей сына к монашеству, так как еще до рождения обещала Богу посвятить сына Ему.

Молодой инок Платон, как и иеромонах Иероним, не захотел остаться в братии монастыря после образования сразу после ареста митрополита Петра 9 декабря 1925 г. григорианского раскола, одним из лидеров которого был епископ Борис, да и монашеская жизнь в Сретенской обители после ухода в раскол ее настоятеля сходила на нет. Знание богослужебного устава и церковного пения всегда отличали служение будущего Патриарха. Он прекрасно руководил церковными хорами.

Живший в то время в Москве брат святителя Илариона (Троицкого), возглавлявшего Сретенский монастырь в 1920-1923 гг., епископ Даниил (Троицкий) попросил инока Платона стать регентом храма Спаса Преображения в Пушкарях, который находился от монастыря на Сретенке. В 1926 году инок Платон руководил хором в храме в честь Флора и Лавра у Мясницких ворот, возле Центрального почтамта, а затем в храме преподобного Максима Исповедника на Варварке. В том же году инок Платон становится регентом правого хора храма свт. Пимена в Новых Воротниках (в Сущеве), в 1936 г. этот храм, находящийся недалеко от станции метро Новослободская, оказался в руках обновленцев и был последним их храмом в Москве. Прослужил здесь будущий Патриарх до 1932 г. Настоятелем храма в годы служения в нем будущего Патриарха был протоиерей Николай Бажанов, который и пригласил юного регента в свой храм. Летом 1946 г. здесь отпевали скончавшегося лидера обновленцев Александра Введенского. 9 октября того же года храм Пимена Великого был передан Православной Церкви.

В апреле 1927 г. был освобожден из заключения Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий, после чего он смог поселиться в Москве в Бауманском переулке. Деревянное здание по Бауманскому переулку д.6. не сохранилось. Сюда не раз приходил инок Платон. Позднее он вспоминал, что в 1920-е-начале 1930-х гг. он находил здесь ночлег вместе с другими клириками, не имевшими своего угла в Москве.

21 сентября / 4 октября 1927 г. в день памяти свт. Димитрия Ростовского по распоряжению управляющего Московской епархии архиепископа Филиппа (Гумилевского) в Параклитовой пустыни Свято Троице-Сергиевой Лавры инок Платон был пострижен в мантию. Постриг совершил игумен Агафодор (Лазарев) с наречением имени Пи¬мен - в честь подвижника Египетской пустыни преподобного Пимена Великого. «В одном из самых уединенных скитов Лавры, - вспоминал Святейший Патриарх, - в пустыни Святого Духа Параклита состоялось мое пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего монашеского искуса, «вся вменяющего во уметы, да Христа приобрящу». Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника Лавры архимандрита Кронида много добрых семян посеявшего в мою душу». Принимая монашество, 17-летний юноша отчетливо понимал, что он уготавливает себе нелегкий путь, гонения на Церковь только набирали обороты. В это время принимали постриг, действительно, по призванию: «Все корыстолюбивые, недобросовест¬ные люди ушли - остались лучшие. Полулегальное, стеснен¬ное со всех сторон, ежеминутно ожидающее ареста и полного разгрома, монашество в это время отличалось чистотой своей жизни, высотой молит¬венных подвигов», - писал очевидец событий А. Левитин. Это был год, когда борьба с духовенством достигла своего пика. Они лишались жилья, земли, налоги, которые накладывались на них, многократно превышали их доходы. Сотни священнослужителей слагали с себя сан, желая выжить. Боясь высылки и ареста, многие жены священников и их дети шли на разрыв с отцами. 19 февраля 1930 года митрополит Сергий (Страгородский) направил председателю Комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК памятную записку о нуждах Православной Церкви в СССР, в которой описывал ужасающее положение духовенства. Однако страх за свою жизнь и будущую судьбу не мог остановить будущего Патриарха в его желании полностью посвятить свою жизнь служению Богу.

«Мое имя Пимен, в переводе с греческого "пастырь", - говорил впоследствии Святейший, - дано мне в монашестве не случайно и обязывает ко многому. Господь судил мне быть пастырем. Но Он же заповедал в Евангелии: "Пастырь Добрый полагает душу свою за овец своих"». Столь юный возраст не позволил сразу же совершить диаконскую хиротонию монаха Пимена. В иеродиакона он был рукоположен 16 июля 1930 г. накануне своего двадцатилетия в день памяти свт. Филиппа в Богоявленском соборе в Дорогомилово архиепископом Филиппом (Гумилевским). Основным послушанием его до хиротонии было управление хором храма св. Пимена, после хиротонии он был приписан к храму Богоявления в Дорогомилово. Не имея возможности получить систематическое богословское образование, монах Пимен перед рукоположением сдал экзамены за курс семинарии комиссии под председательством бывшего ректора Вифанской семинарии прот. А. Зверева.

25 января 1931 г. тем же архиереем в Богоявленском соборе он был рукоположен во иеромонаха, 9 сентября того же года он был награжден набедренником. Архиепископ Филипп вскоре после этой хиротонии, 8 февраля 1931 г., был арестован. В 1932 г. к празднику преподобного Пимена Великого новый управляющий Московской епархией архиепископ Дмитровский Питирим (Крылов) возложил на о. Пимена наперсный крест.

В апреле 1932 г. 21-летнего иеромонаха арестовывают в первый раз. Он подпал под массовые аресты священнослужителей, проводившиеся с целью ликвидации нелегальных монашеских общин. В том же месяце был арестован епископ Афанасий (Сахаров), другие руководители и члены нелегальных монашеских общин. В ноябре 1933 г. на вопрос американского корреспон¬дента «Чикаго Дейли Ньюс»: «Существуют ли еще монахи?», глава Комиссии по делам культов при ЦИК СССР П.Г. Смидович сказал: «По сведениям, которые имеются у Комиссии, института монахов, как такового, в РСФСР больше не существует. С ликвидацией монастырей само¬упразднился и институт «монахов». Последние сохранились лишь в лице отде¬льных служителей культа при действующих церквах». В своих показаниях на допросе 20 апреля 1932 г. он не побоялся исповедовать Христа перед гонителями Церкви: «Я человек глубоко верующий, с самых малых лет я воспитывался в духовном духе. Имею письменную связь с сосланным, с Варнавой иеромонахом, которому иногда помогаю материально. Антисоветской агитацией я никогда не занимался и не занимаюсь. Ни в какой а/с группировке не состою, никогда не распространял провокационных слухов, что в СССР идет гонение на религию и духовенство. Воспитанием молодежи в антисоветском духе я не занимался. Состоя регентом при церковном хоре, после окончания богослужений и до ко мне приходили на квартиру певчие хора, но а/с разговоров я с ними не вел». По делу «церковно-монархической организации» проходил 71 человек, которым были предъявлены стандартные обвинения. Так, иеромонах Пимен обвинялся в «разговорах о восстановлении монархии», ведении совместно с диаконом Сергием Туриковым «антисоветской агитации», совершении треб на дому. Девятнадцать человек, проходивших по делу, были освобождены, среди них был и иеромонах Пимен. Заседание коллегии ОГПУ, утвердившее решение о его освобождении, состоялось 4 мая 1932 года. Арестовывавшиеся в этот период священнослужители в основном находились в оппозиции митрополиту Сергию, возможно, решение об освобождении иеромонаха Пимена было принято, когда следователи поняли, что он не принадлежит к непоминающим. Сыграла свою роль и молодость о. Пимена. Как вспоминала арестованная в этот же период молодая прихожанка Валентина Яснопольская, следователь говорил ей, что к молодежи в ОГПУ «чуткое отношение», к ее представителям относились не так жестко, как к старшему поколению.

Однако спокойно совершать свое служение власти ему тоже не дали. В октябре 1932 году он был призван в ряды Красной армии и направлен в 55-й отдельный конный транспорт в городе Лепеле Витебской области Белоруссии, где он прослужил до декабря 1934 года. За время службы в армии он получил образование фельдшера и ветеринара, которое так пригодилось ему в последующие годы, позволив выжить во время лагерных заключений и в годы войны. В конце 1934 г. молодой иеромонах вернулся к служению в храме Богоявления в Дорогомилово.

Власти, после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г., все больше ужесточали внутреннюю политику, начались массовые депортации «бывших людей», в том числе духовенства из крупных городов, прежде всего Москвы и Ленинграда. Был закрыт «Журнал Московской Патриархии», сведена к минимуму деятельность Московской Патриархии. В 1935 г. о. Пимен был выведен за штат. Такое решение Московская Патриархия принимала в те годы в отношении арестованных клириков, кроме того, штаты сокращались в ответ на требования власти.

К этому периоду относится работа иеромонаха Пимена с П.Д. Кориным. В начале тридцатых годов рождается великий замысел художника Павла Корина: картина крестного хода, выходящего из царских врат Успенского собора и вбирающего в себя всех лучших людей церковной России - Русь уходящая. В центре композиции - три патриарха: Тихон, Сергий, Алексий. А справа, в первом ряду, в полный рост фигура 25-летнего иеромонаха Пимена. Будущий патриарх действительно нередко бывал, по воспоминаниям, в 1935 г. в мастерской Павла Корина на Пироговке. Ни никто никогда не мог объяснить, как, по какой таинственной интуиции делает художник молодого иеромонаха практически центром своей картины, пророчески видит в нем подлинный лик церковной России - Руси Восходящей.

В начале 1937 г. последовал новый арест иеромонаха Пимена. До «расстрельного» постановления ЦК, принятого в июле, оставалось еще несколько месяцев. Постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ приговорен к принудительным работам на строительстве канала Москва-Волга. Он был направлен в Дмитлаг, располагавшийся в районе подмосковного Дмитрова. Дмитровский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР - громадное лагерное объединение, предназначенное для строительства канала Москва-Волга (кроме самого канала с его многочисленными шлюзами, плотинами, водохранилищами, узниками Дмитлага построен в Москве стадион «Динамо», Южный и Северный (Химкинский) порты и др.). Пригодилась полученная в армии специальность ветеринара - он следил за здоровьем работавших на строительстве многочисленных лошадей. Очевидно, гибель лошади была причиной осуждения о. Пимена, статья, по которой он был вторично осужден, гласила: «утрата, умышленная порча... патронов и лошади, влекут применение меры социальной защиты в виде... лишения свободы не ниже трех лет или высшую меру социальной защиты». Люди на непосильных работах при крайне скудном питании и отсутствии медицинского обслуживания умирали тысячами. Хоронили их, просто засыпая грунтом на дне самого канала. Работа по строительству канала была закончена в 1937 г., в связи с чем в январе 1938 г. Дмитлаг был ликвидирован. 55 тысяч заключенных из 177 тысяч были освобождены «за ударный труд». Непосредственно на строительстве канала о. Пимен не работал, и имел статью, полученную в лагере, поэтому освобождению он не подлежал. Часть заключенных Дмитлага была выслана в Узбекистан. Среди них был и з/к Извеков. Об этом времени Патриарх говорить не любил или говорил кратко: «Тяжело было. Слава Богу, что все прошло». Как-то он сказал: «Да-да... пришлось рыть каналы». На вопрос, откуда он знает узбекский язык, он ответил: «Да... пришлось... Я там ведь работал, рыл каналы».

На февраль 1939 г. он - санитарный инспектор, который должен был проверять качество питания в местах общепита Андижана. В начале августа 1939 года иеромонах Сергей Михайлович Извеков, так он проходил по документам, переводится на работу заведующим областным Домом санитарного просвещения (ДСП) отдела здравоохранения Ферганской области в городе Андижане, где поработал до июля 1940 г. В августе 1939 г. он побывал в командировке в Москве на конференции работников санитарного просвещения. В это время на свободе оставалось только четыре архиерея, которые ежедневно ожидали ареста.

Летом 1940 г. он оставляет работу и поступает в институт. Сохранился студенческий билет. В 1940-1941 гг. Сергей Михайлович Извеков - студент литературного факультета Андижанского вечернего педагогического института. Учебу он начал совмещать с учительством. 25 октября 1940 г. он был назначен преподавателем и завучем Андижанской школы № 1. Здесь в Андижане жили и другие священнослужители, отбывшие ссылку в Средней Азии и получившие запрет на проживание в крупных городах. В городе не было храма, позднее, в годы войны, действовал молитвенный дом.

Иеромонах Пимен успел закончить только первый курс института. 10 августа 1941 г. он был призван на военную службу в ряды Красной Армии. Гитлеровцы рвались к Москве... Военная специальность, полученная до войны, а также гибель кадрового офицерства в первые месяцы войны, способствовали быстрому присвоению офицерского звания.

Несколько месяцев обучения в пехотном училище закончились в начале 1942 г. присвоением звания младшего комвзвода. 18 января 1942 года приказом № 0105 он был назначен командиром пулеметного взвода, входящего в 462 Стрелковую дивизию, однако на фронт, как большинство младших офицеров, учившихся с ним, он тогда отправлен не был. Сказалось образование, полученное в институте, и работа учителем, грамотные штабные работники армии тоже были нужны. 20 марта 1942 года он был назначен помощником начальника штаба по тылу 519 Стрелкового полка, который находился в резерве Ставки Верховного Главнокомандующего.

В мае 1942 г. его полк начал сражаться в составе Южного фронта с гитлеровцами. В это время началась разработанная в Ставке Харьковская операция. Она проводилась в основном силами Юго-Западного фронта под командованием генерала Р.Я. Малиновского, под общим командованием маршала С.К. Тимошенко. 12 мая началось контрнаступление и к 15 мая войска продвинулись в среднем на 25 километров. Однако командование группы армий «Юг», перебросив значительные подкрепления, начало окружать прорвавшиеся советские части. Командование фронтом боялось прекратить операцию, чтобы не вызвать гнев в Ставке. В боях приняло участие и правое крыло Южного фронта, где воевал иеромонах Пимен. В результате войска были окружены немцами и уничтожены или взяты в плен, только 22 тыс. бойцов смогли выйти из окружения, вырвались также и другие небольшие группы бойцов. 29 мая 1942 г. Харьковское сражение закончилось, кольцо окружения окончательно замкнулось.

Вероятно, к этому времени относится следующий рассказ: «Во время войны полк, где воевал будущий Патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, где люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах, и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: «Батя, молись. Куда нам идти?». У иеромонаха была потаенно-запрятанная икона Божьей Матери, и теперь под огнем он слезно молился перед ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством - все увидели, как ожила вдруг икона и Божья Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся». Другой рассказ военных лет повествует об этом так: «Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего Патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: «Идите прямо по этой тропе и спасетесь». Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету и воины действительно вышли из окружения». Адриан Егоров перессказывал слышанную им от Патриарха историю: «Однажды о. Пимен (ему поручили доставить командованию пакет с донесением) помолился, перекрестился и сел в седло. Лошадь звали Судьба. Как рассказывал потом Патриарх Пимен, опустил он поводья и тронулся в путь. Дорога лежала через лес. Благополучно прибыл в часть и вручил пакет. Его спрашивают: "откуда прибыл?", - и он в ответ показывает рукой направление. "Нет, - говорят ему, - оттуда невозможно приехать, там все заминировано"».

28 июля 1942 г. Сталин издал приказ № 227, который предусматривал карательные меры вплоть до расстрела за отступление без приказа. Приказ получил на фронте название «Ни шагу назад!». Войска Южного фронта, прикрывающие северо-кавказское направление и Сталинград, несли огромные потери от наступающего врага. 28 июля 1942 г. Южный фронт был расформирован, а его оставшиеся части переданы Северо-Кавказскому фронту. 29 июля 1942 г. о. Пимен был контужен. Почти четыре месяца лечения в военном госпитале № 292 дали результат. 26 ноября 1942 года он был назначен заместителем командира роты 702 Стрелкового полка, находившегося в резерве. 23 февраля 1943 года полк в составе 213-й Стрелковой дивизии отбыл на фронт. 4 марта 1943 г. началась Харьковская оборонительная операция. Войска Воронежского фронта под командованием генерала-полковника Ф.И. Голикова, имея огромные потери, понесенные в ходе попытки наступления, перешли к обороне. Им противостояли элитные части СС, входившие в группу армий «Юг», под командованием фельдмаршала Манштейна. Противник стремительно рвался к Белгороду. Чтобы остановить врага, Ставка начала выдвигать для усиления Воронежского фронта стратегические резервы. 13 марта 1943 года полк ст. лейтенанта Извекова выгрузился на станции Валуйки и вошел в состав 7 Гвардейской армии. 25 марта наступление врага было остановлено. Попытка врага взять реванш за Сталинград не удалась. В кровопролитных сражениях марта-апреля 1943 г. под Харьковом участвовал заместитель командира 6-й роты по строевой части С. М. Извеков. 16 апреля 1943 года о. Пимен был вновь контужен. Авиабомба взорвалась рядом с местом, где укрывалась рота, которой командовал ст. лейтенант Извеков. Солдатики мои были щуплые, маленькие. А у меня спина широкая, я и прикрыл их собой», - рассказывал потом Святейший Патриарх Пимен, когда боли в спине давали о себе знать.

После этого в том же году ст. лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии 7 Гвардейской армии генерал-майора Ф.И. Шевченко. Во время Курской битвы именно Воронежский фронт, куда входила 7-я гвардейская армия, в которой воевал будущий Патриарх, испытал наибольший удар врага. Немцы выставили против фронта почти полмиллиона солдат. Воронежский фронт провел огромную работу по строительству инженерных сооружений. Гитлер бросил против них отборные войска вермахта и наиболее опытных генералов. 7-я Гвардейская армия находилась на переднем крае фронта за Белгородом, имея за собой реку Корочу. 3 августа войска Воронежского фронта перешли в наступление.

Преследование противника продолжалось до города Харькова до 20 августа. 23 августа был взят Харьков. Войска 7-й армии вышли к городу Мерефа, недалеко от Харькова. Здесь немцы создали мощный оборонительный рубеж. Нужно было под обстрелом врага, в том числе с воздуха, переправиться через р. Уду, приток Северного Донца. Прасковье Тихоновне Кориной Патриарх Пимен рассказывал о своем командире - генерале Ф.И. Шевченко: «Командир у меня был добрый. Под пули меня не посылал. Но, однажды, пришлось переправляться через реку...».

В полковой красноармейской газете «За победу» 26 августа в передовице писалось: «Противник, укрепившись на заранее подготовленных рубежах, сильным огнем пытается сдержать наше наступление. Несмотря на яростное сопротивление врага, бойцы переправились на западный берег реки и закрепились там. Идет ожесточенная борьба за населенный пункт. Немцы предприняли сильную контратаку. Наши воины отбили ее». 28 августа 1943 г. операция была закончена. Но среди выживших ст. лейтенанта Извекова не нашли. В штатно-должностной книге офицерского состава полка 30 сентября 1943 г. была сделана запись: «старший лейтенант Извеков Сергей Михайлович пропал без вести 26.8.43 Мерефск[ий] р[айо]н Харьк[овской] обл[асти]». Однако о. Пимен был жив, хотя его военное командование не знало об этом. Он был направлен в госпиталь в Москву, где проходил лечение после ранения. Согласно послужному списку, о. Пимен (Извеков) прошел лечение в госпитале после ранения и был комиссован из армии.

29 ноября 1944 года он был задержан милицией в Москве и доставлен в 9-е отделение милиции города Москвы для установления личности. Задержание было произведено за нарушение паспортного режима, т.к. у него не было нужных документов. Выяснилось, что он проживал на Сущевском валу у двух монахинь. Было предъявлено обвинение в том, что он «скрывался от ответственности под видом служителя религиозного культа». Этот эпизод остается не проясненным до сих пор. Протоиерей Виктор Шиповальников утверждал, что Патриарх Пимен не был дезертиром: «Это работа СМЕРШа», - говорил он.

Вероятно, зная о потеплении отношений Церкви и государства, о. Пимен надеялся вернуться к священнослужению и не пришел в военкомат после лечения в госпитале. Накануне ареста, 18 ноября 1944 г., Л.П. Берия направил записку И.В. Сталину о том, что работники госпиталей выдают справки об освобождении от военной службы без достаточных оснований. Начались проверки.

15 января 1945 года военный трибунал Мосгарнизона вынес приговор: «не усматривая необходимости применения ВМН... Извекова Сергея Михайловича по совокупности совершенных им преступлений на основании ст. 193-7 п. "д" УК РСФСР лишить свободы в ИТЛ сроком на десять (10) лет без поражения в правах и без конфискации имущества за отсутствием такового у осужденного, лишив его в/звания «ст. лейтенант»». Статья 193, которая называлась «Воинские преступления» и предусматривала наказание в том числе за дезертирство - от 5 до 10 лет лишения свободы или расстрел в военное время, однако применялся расстрел редко. Всего за войну за дезертирство было осуждено 376 тыс. человек. Часто это обвинение предъявлялось необоснованно.

24 ноября на встрече с архиереями участниками Архиерейского собора, прошедшего в Москве 21-23 ноября, глава Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов заявил, что «все священнослужители, состоящие на службе в церковных приходах, освобождаются от призыва по мобилизации, независимо от возраста». О. Пимену необходимо было получить в Московской Патриархии назначение на приход, и тогда он автоматически освобождался от военной службы. Таким образом, на момент ареста, он не мог быть назван дезертиром, т.к. подлежал освобождению от службы как священнослужитель. Однако осуждение последовало.

Иеромонах Пимен был доставлен по этапу в Воркуто-Печорский лагерь (Воркутлаг) 4 марта 1945 года. Условия этого лагеря были гораздо более жесткими, чем в Дмитлаге, где о. Пимен отбывал наказание в 1930-е гг. Суровые морозы, отсутствие санитарных условий и нормальной пищи обрекало на смерть большинство заключенных. Как мы видели, о. Пимену не раз приходилось смотреть в глаза смерти и каждый раз молитва и упование на Бога побеждали страх смерти. Специальность санитара пригодилась и здесь о. Пимену, в лагере он работал санинструктором. Протоиерей Тихон Стрелецкий, отбывавший здесь срок оставил воспоминания о встрече с о. Пименом: «На 102 квартале в Коми на одном участке иду я с кладбища. Смотрю, на конюшне из трубы дым идет, значит, думаю, кто-то есть внутри. Захожу в конюшню. На постели лежит жеребенок, покрыт одеялом, только голова выглядывает. Я подошел, погладил. Осмотрел я келью, думаю: здесь живет не простой человек. Обогрелся я у печки. Через некоторое время входит молодой человек высокого роста. Я ему говорю: «Почему у тебя жеребенок на постели лежит?». А он отвечает: «Это сиротинка. Его мама сломала ногу на вывозе леса, и ее по лагерному обычаю зарезали и по 10 грамм мяса раздали заключенным. Та же участь ожидала жеребенка. Я пожалел его и взял на воспитание». «Вижу, вы не простой человек, - говорю ему. «Да, я - иеромонах. В лагерях уже во второй раз».

18 сентября 1945 года на основании указа Президиума ВС СССР от 7 июня 1945 года иеромонах Пимен был освобожден по амнистии для участников войны. Если бы не освобождение, то можно с уверенностью говорить, что о. Пимен умер бы в лагере. Он испытывал сильнейшие боли в позвоночнике, отсутствие медицинской помощи определило невозможность установления диагноза. Сразу по выходе из лагеря он вернулся в Москву и обследовался. Оказался, что он болен туберкулезом позвоночника. До февраля 1946 года он находился на стационарном лечении - в Московском областном туберкулезном институте (МОТИ).

По выходе из больницы, как бывший лагерник, он не получил места в Москве и вынужден был искать место служения «за 101-м километром». Помог старый знакомый и сослужитель, с которым о. Пимен познакомился в 1925 г. в Сретенском монастыре - иеромонах Серафим (Крутень). 30 ноября 1925 г. он был арестован по делу митр. Петра, прошел лагеря и ссылки и после войны стал служить в Благовещенском соборе г. Мурома, где принял схиму с именем Савватий. В 1946 г. он стал духовником Одесского архиерейского дома. Архиереем во Владимирской епархии епископ Онисифор (Фестинантов) 27 августа 1944 года он был хиротонисан во епископа Владимирского и Суздальского из вдовых протоиереев. Он и назначил 20 марта 1946 г. иеромонаха Пимена по рекомендации схиигумена Савватия в штат Благовещенского собора бывшего Благовещенского мужского монастыря. Иеромонах Пимен служил в соборе, препоясав позвоночник жестким кожаным корсетом, т.к. проблемы с позвоночником постоянно давали о себе знать.

Будучи переведен в Одессу, схиигумен Савватий, рекомендовал о. Пимена епископу Одесскому и Херсонскому Сергию (Ларину). Будучи почти ровесником иеромонаха Пимена и в прошлом убежденным обновленцем, он в 1937 г. стал настоятелем ставшего обновленческим Пименовского храма в Москве, в котором регентовал до войны о. Пимен. В ноябре 1941 г. Ларин был хиротонисан обновленцами во епископа Звенигородского, викария Московской епархии, он управлял Московской обновленческой епархией во время эвакуации Александра Введенского. 27 декабря 1943 г. он был принят в РПЦ мирянином и затем возведен в иеромонаха. 15 августа 1944 г. он был хиротонисан в Киеве во епископа Кировоградского, викария Одесской епархии, вскоре став управляющим Одесской епархией. В августе 1946 г. епископ Сергий назначил иеромонаха Пимена сразу на несколько должностей: казначея Одесского Ильинского монастыря, благочинного монастырей епархии и настоятеля архиерейской крестовой церкви. В Одессе находилась летняя резиденция Патриарха Алексия, проводившего здесь отпуска, так что иеромонах Пимен оказался на глазах у Святейшего. Жил иеромонах Пимен в покоях епископа Сергия.

К Пасхе 1947 г. по представлению епископа Сергия он был возведен в сан игумена. К этому времени прошло почти двадцать лет с момента его монашеского пострига. Это были годы труднейших испытаний, годы исповедничества за Христа. Он прошел все, испытания, выпавшие на его долю: арест в 1932 г., двухлетнюю армейскую службу, новый арест в кровавом 1937 г. с двухлетней каторгой на строительстве канала Москва-Волга, среднеазиатскую ссылку, воевал, рискуя жизнью, на самых опасных участках фронта, чудом Божиим будучи спасен из окружения, от вражеской пули и снаряда, перенес несправедливое осуждение за дезертирство, чуть не погиб в Воркутлаге, пережил тяжелейшую болезнь и не менее трех ранений, а о многих бедах, выпавших на его долю мы ничего не знаем.

В декабре 1947 г. он последовал за епископом Сергием в Ростов-на-Дону, где стал секретарем епархиального управления и ключарем кафедрального собора. Административные способности, проявленные игуменом Пименом, способствовали его назначению 11 августа 1949 г. наместником Псково-Печерского монастыря. Нынешний наместник обители архимандрит Тихон (Секретарев) свидетельствует о предсказании, сделанном тогда старцем Симеоном (Желниным): «Старец Симеон предсказал архимандриту Пимену о его Архиерейс¬кой хиротонии и Патриаршем служении». Пророчество это, как известно, сбылось. Как говорится, об этом - отдельный рассказ...

Надеемся, что нынешний юбилей, а также предстоящее в июле 100-летие со дня рождения Святейшего Пимена вызовут появление новых исследований, публикаций в прессе, фильмов и передач о Патриархе-Исповеднике, как справедливо было бы назвать Святейшего Пимена.

10 июля 1910 года, в праздник Положения ризы Господней, в семье Михаила Карповича и Пелагеи Афанасьевны Извековых родился мальчик, которого крестили с именем Сергей – будущий глава Русской Православной Церкви патриарх Пимен. Место его рождения – село Кобылино Бабичевской волости Малоярославского уезда Калужской губернии. Это родина его отца. В официальных биографиях местом рождения патриарха значится город Богородск (ныне Ногинск), где жила семья патриарха.

Сына в семье ждали долго: после рождения старшей дочери Марии все дети Извековых: Анна, Владимир, Михаил, Людмила – умирали в младенчестве. И тогда мать дала обет: если будет сын, посвятить его Богу. Так родился Сергей Извеков – дитя молитвы и обета.

Отец Сергея работал механиком на Глуховской фабрике Арсения Морозова под Богородском, где и жила его семья. Матери удалось рано приобщить сына к чтению духовной литературы. «Я с детства увлекался творениями “русского златоуста” – архиепископа Херсонского Иннокентия», – вспоминал в 1970-е годы Святейший Патриарх.

Вместе с матерью мальчик совершал паломничества по святым местам; особенно часто они бывали в Троице-Сергиевой лавре. Пелагея Афанасьевна исповедовалась у старца Зосимовой пустыни преподобного Алексия (Соловьева). Вспоминая свое первое паломничество в Троице-Сергиеву лавру, патриарх говорил: «Привезенный своей родительницей в святую лавру Сергиеву, когда мне исполнилось 8 лет, я впервые исповедовался и причащался святых таин в Зосимо-Савватиевской церкви лавры».

Когда Сергей немного подрос, он начал ездить по православным обителям один или в сопровождении друзей. Святой митрополит Макарий (Невский), живший на покое в Николо-Угрешском монастыре, сказал ему: «Помолись за меня, у тебя великий, но тяжелый путь». Блаженная Мария Ивановна Дивеевская, увидев юношу, вскочила и запричитала: «Смотрите, смотрите, владыка к нам пришел, владыка. Поставьте его калоши отдельно. Владыка, владыка пришел».

Очень рано при помощи опытных наставников овладев секретами регентского и певческого искусства, мальчик пел на клиросе в богородском Богоявленском кафедральном соборе, сам пробовал руководить хором. Был иподиаконом при епископах Никаноре (Кудрявцеве) и Платоне (Рудневе).

В Богородске Сергей Извеков в 1925 году одним из лучших учеников заканчивает школу. В этой школе, преобразованной из гимназии, еще работали старые преподаватели. В годы учебы проявился интерес Сергея к изобразительному искусству и поэзии. В августе 1925 года Сергей приехал в Саровскую пустынь, выразив желание принять здесь монашеский постриг. В это время здесь подвизалось около 150 монахов. Один из старцев пустыни благословил будущему патриарху ехать в Москву: «Тебя ждут там». Приехав в Москву к празднику Сретения Владимирской иконы Божией Матери, Сергей Извеков оказывается в Сретенской обители, где его друг, будущий церковный историк Михаил Губонин, знакомит его с настоятелем монастыря епископом Борисом (Рукиным). Епископ Борис летом-осенью 1925 года совершал достаточно много монашеских постригов, намереваясь пополнить состав братии молодыми монахами. Сергей Извеков произвел хорошее впечатление на епископа Бориса своим регентским мастерством и остался в Сретенской обители. Здесь, 4 декабря 1925 года, от руки епископа Бориса он принимает иноческий постриг с именем Платон.

Молодой инок Платон не захотел остаться в братии монастыря, когда вскоре после ареста митрополита Петра (Полянского) 9 декабря 1925 года образовался григорианский раскол, одним из лидеров которого был епископ Борис, да и монашеская жизнь в Сретенской обители после ухода в раскол ее настоятеля сходила на нет.

Знание богослужебного устава и церковного пения всегда отличали служение будущего патриарха. Он прекрасно руководил церковными хорами. Живший в то время в Москве брат святителя Илариона (Троицкого), возглавлявшего Сретенский монастырь в 1923 году, епископ Даниил (Троицкий) попросил инока Платона стать регентом храма Спаса Преображения в Пушкарях, который находился недалеко от монастыря на Сретенке. В 1926 году инок Платон руководил хором в храме во имя Флора и Лавра у Мясницких ворот, возле Центрального почтамта, а затем в храме преподобного Максима Исповедника на Варварке. В том же году инок Платон становится регентом правого хора храма святителя Пимена в Новых Воротниках. Прослужил здесь будущий патриарх до 1932 года. Настоятелем храма в годы служения в нем будущего патриарха был протоиерей Николай Бажанов, который и пригласил юного регента в свой храм.

4 октября 1927 года, в день памяти святителя Димитрия Ростовского, по распоряжению управляющего Московской епархией архиепископа Филиппа (Гумилевского) в Параклитовой пустыни Свято-Троице-Сергиевой лавры инок Платон был пострижен в мантию. Постриг совершил игумен Агафодор (Лазарев) с наречением имени Пимен – в честь подвижника Египетской пустыни преподобного Пимена Великого. «В одном из самых уединенных скитов лавры, – вспоминал Святейший Патриарх, – в пустыни Святого Духа Параклита состоялось мое пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего монашеского искуса, “вся вменяющего во уметы, да Христа приобрящу”. Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника лавры архимандрита Кронида, много добрых семян посеявшего в мою душу». Принимая монашество, 17-летний юноша отчетливо понимал, что он уготавливает себе нелегкий путь: гонения на Церковь только набирали обороты. Это был год, когда борьба с духовенством достигла своего пика. Духовенство лишалось жилья, земли; налоги, которые накладывались на него, многократно превышали его доходы. Сотни священнослужителей слагали с себя сан, желая выжить. 19 февраля 1930 года митрополит Сергий (Страгородский) направил председателю комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК памятную записку о нуждах Православной Церкви в СССР, в которой описывал ужасающее положение духовенства. Но страх за свою жизнь и возможную судьбу не мог остановить будущего патриарха в его желании полностью посвятить себя служению Богу.

«Мое имя Пимен, в переводе с греческого “пастырь”, – говорил впоследствии Святейший, – дано мне в монашестве не случайно и обязывает ко многому. Господь судил мне быть пастырем. Но Он же заповедал в Евангелии: “Пастырь добрый полагает душу свою за овец своих”». Столь юный возраст не позволил сразу же совершить диаконскую хиротонию монаха Пимена. В иеродиакона он был рукоположен 16 июля 1930 года, накануне своего 20-летия, в день памяти святителя Филиппа, в Богоявленском соборе в Дорогомилово архиепископом Филиппом (Гумилевским). 25 января 1931 года тем же архиереем в Богоявленском соборе он был рукоположен во иеромонаха. Вскоре после этой хиротонии, 8 февраля 1931 года, архиепископ Филипп был арестован.

9 сентября 1931 года иеромонах Пимен был награжден набедренником. А в 1932 году к празднику преподобного Пимена Великого новый управляющий Московской епархией архиепископ Дмитровский Питирим (Крылов) возложил на отца Пимена наперсный крест.

В апреле 1932 года 21-летнего иеромонаха арестовывают в первый раз. Он подпал под массовые аресты священнослужителей, проводившиеся с целью ликвидации нелегальных монашеских общин. В своих показаниях на допросе 20 апреля 1932 года он не побоялся исповедовать Христа перед гонителями Церкви: «Я человек глубоко верующий, с самых малых лет я воспитывался в духовном духе. Имею письменную связь с сосланным, с Варнавой иеромонахом, которому иногда помогаю материально. Антисоветской агитацией я никогда не занимался и не занимаюсь. Ни в какой а/с группировке не состою, никогда не распространял провокационных слухов, что в СССР идет гонение на религию и духовенство. Воспитанием молодежи в антисоветском духе я не занимался. Состою регентом при церковном хоре, после окончания богослужений и до ко мне приходили на квартиру певчие хора, но а/с разговоров я с ними не вел». Девятнадцать человек, проходивших по делу, были освобождены, среди них был и иеромонах Пимен. Заседание коллегии ОГПУ, утвердившее решение о его освобождении, состоялось 4 мая 1932 года. Арестовывавшиеся в этот период священнослужители в основном находились в оппозиции митрополиту Сергию, и возможно, что решение об освобождении иеромонаха Пимена было принято, когда следователи поняли, что он не принадлежит к непоминающим.

Однако спокойно совершать свое служение власти ему тоже не дали. В октябре 1932 года он был призван в ряды Красной армии и направлен в 55-й отдельный конный транспорт, стоявший в городе Лепеле Витебской области Белоруссии. Тут он прослужил до декабря 1934 года. За время службы в армии он получил образование фельдшера и ветеринара, которое так пригодилось ему в последующие годы, позволив выжить во время лагерных заключений и в годы войны. В конце 1934 года молодой иеромонах вернулся к служению в храме Богоявления в Дорогомилово.

Власти после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 года все больше ужесточали внутреннюю политику. Начались массовые депортации «бывших людей», в том числе духовенства, из крупных городов, прежде всего Москвы и Ленинграда. Был закрыт «Журнал Московской Патриархии», сведена к минимуму деятельность Московской Патриархии. К этому периоду относится работа иеромонаха Пимена с П.Д. Кориным. В начале 1930-х годов рождается великий замысел художника Павла Корина – картина крестного хода, выходящего из царских врат Успенского собора и вбирающего в себя всех лучших людей церковной России – «Русь уходящая». В центре композиции – три патриарха: Тихон, Сергий, Алексий. А справа, в первом ряду, – в полный рост фигура 25-летнего иеромонаха Пимена. Будущий патриарх действительно нередко бывал, по воспоминаниям, в 1935 году в мастерской Павла Корина на Пироговке. Ни никто никогда не мог объяснить, как, по какой таинственной интуиции делает художник молодого иеромонаха практически центром своей картины, пророчески видит в нем подлинный лик церковной России – Руси восходящей.

В начале 1937 года последовал новый арест иеромонаха Пимена. Постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ он приговорен к принудительным работам на строительстве канала Москва-Волга. Он был направлен в Дмитлаг, располагавшийся в районе подмосковного Дмитрова. Дмитровский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР – громадное лагерное объединение, предназначенное для строительства канала Москва-Волга (кроме самого канала с его многочисленными шлюзами, плотинами, водохранилищами, узники Дмитлага построили в Москве стадион «Динамо», Южный и Северный (Химкинский) порты и др.). Пригодилась полученная в армии специальность ветеринара: он следил за здоровьем работавших на строительстве многочисленных лошадей. Люди на непосильных работах при крайне скудном питании и отсутствии медицинского обслуживания умирали тысячами. Хоронили их, просто засыпая грунтом на дне самого канала. Работа по строительству канала была закончена в 1937 году, в связи с чем в январе 1938 года Дмитлаг был ликвидирован. Часть заключенных Дмитлага была выслана в Узбекистан. Среди них был и зэк Извеков. Об этом времени патриарх говорить не любил или говорил кратко: «Тяжело было. Слава Богу, что все прошло». Как-то он сказал: «Да-да… Пришлось рыть каналы». На вопрос, откуда он знает узбекский язык, он ответил: «Да… пришлось… Я там ведь работал, рыл каналы».

На февраль 1939 года он – санитарный инспектор, который должен был проверять качество питания в местах общепита Андижана. В начале августа 1939 года Сергей Михайлович Извеков – так он проходил по документам – переводится на работу заведующим областным домом санитарного просвещения отдела здравоохранения Ферганской области в городе Андижане, где поработал до июля 1940 года. В августе 1939 года он побывал в командировке в Москве на конференции работников санитарного просвещения. В это время на свободе оставалось только четыре архиерея, которые ежедневно ожидали ареста.

Летом 1940 года он оставляет работу и поступает в институт. В 1940–1941 годах Сергей Михайлович Извеков – студент литературного факультета Андижанского вечернего педагогического института. Учебу он начал совмещать с учительством. 25 октября 1940 года он был назначен преподавателем и завучем Андижанской школы № 1. Иеромонах Пимен успел закончить только первый курс института. 10 августа 1941 года он был призван на военную службу в ряды Красной армии. Гитлеровцы рвались к Москве…

Военная специальность, полученная до войны, а также гибель кадрового офицерства в первые месяцы войны способствовали быстрому присвоению офицерского звания. Несколько месяцев обучения в пехотном училище закончились в начале 1942 года присвоением звания младшего комвзвода. 18 января 1942 года он был назначен командиром пулеметного взвода, входящего в 462-ю стрелковую дивизию, однако на фронт, как большинство младших офицеров, учившихся с ним, он тогда отправлен не был. Сказалось образование, полученное в институте, и работа учителем: грамотные штабные работники армии тоже были нужны. 20 марта 1942 года он был назначен помощником начальника штаба по тылу 519-го стрелкового полка, который находился в резерве ставки верховного главнокомандующего.

В мае 1942 года его полк начал сражаться с гитлеровцами в составе Южного фронта. В это время началась разработанная в ставке Харьковская операция. Она проводилась в основном силами Юго-Западного фронта под командованием генерала Р.Я. Малиновского, под общим командованием маршала С.К. Тимошенко. 12 мая началось контрнаступление, и к 15 мая войска продвинулись в среднем на 25 километров. Однако группа армий «Юг», перебросив значительные подкрепления, начала окружать прорвавшиеся советские части. Командование фронтом боялось прекратить операцию, чтобы не вызвать гнев в ставке. В боях приняло участие и правое крыло Южного фронта, где воевал иеромонах Пимен. В результате войска были окружены немцами и уничтожены или взяты в плен, только 22 тысячи бойцов смогли выйти из окружения… Вероятно, к этому времени относится следующий рассказ: «Во время войны полк, где воевал будущий патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, где люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах, и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: “Батя, молись. Куда нам идти?” У иеромонаха была потаенно-запрятанная икона Божией Матери, и теперь под огнем он слезно молился перед ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством: все увидели, как ожила вдруг икона, и Божия Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся». Другой рассказ военных лет повествует об этом так: «Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: “Идите прямо по этой тропе и спасетесь”. Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету, и воины действительно вышли из окружения». Адриан Егоров пересказывал слышанную им от патриарха такую историю: «Однажды ему поручили доставить командованию пакет с донесением. Помолился, перекрестился и сел в седло. Лошадь звали Судьба. Как рассказывал потом патриарх Пимен, опустил он поводья и тронулся в путь. Дорога лежала через лес. Благополучно прибыл в часть и вручил пакет. Его спрашивают: “Откуда прибыл?”, и он в ответ показывает рукой направление. “Нет, – говорят ему, – оттуда невозможно приехать: там все заминировано».

28 июля 1942 года Сталин издал приказ № 227, который предусматривал карательные меры вплоть до расстрела за отступление без приказа. Приказ получил на фронте название «Ни шагу назад!». 29 июля 1942 года отец Пимен был контужен. Затем были четыре месяца лечения в военном госпитале. 4 марта 1943 года началась Харьковская оборонительная операция. Противник стремительно рвался к Белгороду. Чтобы остановить врага, ставка начала выдвигать для усиления Воронежского фронта стратегические резервы. 13 марта 1943 года полк старшего лейтенанта Извекова в составе 7-й гвардейской армии начал боевые действия на этом направлении. 25 марта наступление врага было остановлено. Попытка врага взять реванш за Сталинград не удалась. В кровопролитных сражениях марта-апреля 1943 года под Харьковом участвовал старший лейтенант Извеков. 16 апреля 1943 года отец Пимен был вновь контужен: авиабомба взорвалась рядом с местом, где укрывалась рота, которой командовал старший лейтенант Извеков. «Солдатики мои были щуплые, маленькие. А у меня спина широкая, я и прикрыл их собой», – рассказывал потом Святейший Патриарх Пимен, когда боли в спине давали о себе знать.

После этого в том же году старший лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии 7-й гвардейской армии генерал-майора Ф.И. Шевченко. 7-я гвардейская армия находилась на переднем крае фронта за Белгородом, имея за собой реку Корочу. 3 августа войска Воронежского фронта перешли в наступление.

Преследование противника продолжалось до города Харькова до 20 августа. 23 августа был взят Харьков. Войска 7-й армии вышли к городу Мерефа, что недалеко от Харькова. Здесь немцы создали мощный оборонительный рубеж. Нужно было под обстрелом врага, в том числе с воздуха, переправиться через р. Уду, приток Северного Донца. Патриарх говорил потом об этом эпизоде: «Командир у меня был добрый. Под пули меня не посылал. Но однажды пришлось переправляться через реку…»

28 августа 1943 года операция была закончена. Но среди выживших старшего лейтенанта Извекова не нашли. В штатно-должностной книге офицерского состава полка 30 сентября 1943 года была сделана запись: «Старший лейтенант Извеков Сергей Михайлович пропал без вести 26.08.43 Мерефск[ий] р[айо]н Харьк[овской] обл[асти]». Однако отец Пимен был жив, хотя его военное командование не знало об этом. Он был направлен в госпиталь в Москву, где проходил лечение после ранения.

29 ноября 1944 года он был задержан милицией в Москве. Выяснилось, что он проживал на Сущевском валу у двух монахинь. Было предъявлено обвинение в том, что он «скрывался от ответственности под видом служителя религиозного культа».15 января 1945 года военный трибунал Мосгарнизона приговорил его к десяти годам лагерей. 24 ноября на встрече с архиереями – участниками Архиерейского Собора, прошедшего в Москве 21–23 ноября 1944 года, глава Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов заявил, что «все священнослужители, состоящие на службе в церковных приходах, освобождаются от призыва по мобилизации, независимо от возраста». Таким образом, отец Пимен не мог быть назван дезертиром, так как подлежал освобождению от службы как священнослужитель. Однако осуждение последовало.

Иеромонах Пимен был доставлен по этапу в Воркуто-Печорский лагерь (Воркутлаг) 4 марта 1945 года. Условия этого лагеря были гораздо более жесткими, чем в Дмитлаге, где отец Пимен отбывал наказание в 1930-е годы. Суровые морозы, отсутствие санитарных условий и нормальной пищи обрекало на смерть большинство заключенных. Как мы видели, отцу Пимену не раз приходилось смотреть в глаза смерти, и каждый раз молитва и упование на Бога побеждали страх смерти. Специальность санитара пригодилась и здесь: в лагере отец Пимен работал санинструктором. Протоиерей Тихон Стрелецкий, отбывавший здесь срок, оставил воспоминания о встрече с отцом Пименом: «На 102-м квартале в Коми на одном участке иду я с кладбища. Смотрю: на конюшне из трубы дым идет. Значит, думаю, кто-то есть внутри. Захожу в конюшню. На постели лежит жеребенок, покрыт одеялом, только голова выглядывает. Я подошел, погладил. Осмотрел я келью, думаю: здесь живет не простой человек. Обогрелся я у печки. Через некоторое время входит молодой человек высокого роста. Я ему говорю: “Почему у тебя жеребенок на постели лежит?” А он отвечает: “Это сиротинка. Его мама сломала ногу на вывозе леса, и ее по лагерному обычаю зарезали и по 10 грамм мяса раздали заключенным. Та же участь ожидала жеребенка. Я пожалел его и взял на воспитание”. “Вижу, вы не простой человек”, – говорю ему. “Да, я – иеромонах. В лагерях уже во второй раз”».

18 сентября 1945 года на основании указа Президиума ВС СССР от 7 июня 1945 года иеромонах Пимен был освобожден по амнистии для участников войны. Оказалось, что он болен туберкулезом позвоночника. До февраля 1946 года он находился на лечении в Московском областном туберкулезном институте.

По выходе из больницы он, как бывший лагерник, не получил места в Москве и вынужден был искать место служения «за 101-м километром». Помог старый знакомый и сослужитель, с которым отец Пимен познакомился в 1925 году в Сретенском монастыре, – иеромонах Серафим (Крутень). Он прошел лагеря и ссылки и после войны стал служить в Благовещенском соборе г. Мурома, где принял схиму с именем Савватий. В 1946 году он стал духовником Одесского архиерейского дома. 20 марта 1946 года иеромонаха Пимена по рекомендации схиигумена Савватия назначили в штат Благовещенского собора бывшего Благовещенского мужского монастыря г. Мурома. Иеромонах Пимен служил в соборе, препоясав позвоночник жестким кожаным корсетом, так как проблемы с позвоночником постоянно давали о себе знать.

Переведенный в Одессу схиигумен Савватий рекомендовал отца Пимена епископу Одесскому и Кировоградскому Сергию (Ларину). В августе 1946 года епископ Сергий назначил иеромонаха Пимена сразу на несколько должностей: казначея Одесского Ильинского монастыря, благочинного монастырей епархии и настоятеля архиерейской крестовой церкви. В Одессе находилась летняя резиденция патриарха Алексия I, проводившего здесь отпуска, так что иеромонах Пимен оказался на глазах у Святейшего.

К Пасхе 1947 года по представлению епископа Сергия он был возведен в сан игумена. К этому времени прошло почти 20 лет с момента его монашеского пострига. Это были годы труднейших испытаний, годы исповедничества за Христа. Он прошел тяжелые испытания, выпавшие на его долю: арест в 1932 году, двухлетнюю армейскую службу, новый арест в кровавом 1937 году с двухлетней каторгой на строительстве канала Москва-Волга, среднеазиатскую ссылку; воевал, рискуя жизнью, на самых опасных участках фронта, чудом Божиим будучи спасен из окружения, от вражеской пули и снаряда; перенес несправедливое осуждение за дезертирство, чуть не погиб в Воркутлаге; пережил тяжелейшую болезнь и не менее трех ранений… А о многих бедах, выпавших на его долю, мы ничего не знаем.

Начало 1947 года иеромонах Пимен провел в Рязани. Сюда был переведен его старый друг, с которым он принимал постриг в Сретенском монастыре в 1925 году, епископ Иероним (Захаров). Последний служил в Молдавии и под давлением Совета по делам РПЦ был переведен в Рязань. С ним и отправился отец Пимен. Прихожане очень полюбили высокого и добродушного иеромонаха, произносившего прекрасные проповеди, в которых он говорил и о вопросах, относящихся к области, как бы мы сейчас сказали, естественнонаучной апологетики, применяя свои знания в области биологии. Храм стал быстро наполняться народом, в том числе и молодежью. За несколько месяцев пребывания в Рязани у него появились духовные чада, помнившие его затем всю жизнь. Рязанский уполномоченный Совета по делам РПЦ был всерьез обеспокоен этим и добился отъезда отца Пимена из Рязани. Покойный митрополит Симон (Новиков)рассказывал, что в октябре 1972 года, принимая его как нового епископа на Рязанской кафедре, Святейший Патриарх Пимен сказал: «Мне там в молодости здорово досталось за проповеди».

В декабре 1947 года отец Пимен последовал за епископом Сергием (Лариным) в Ростов-на-Дону, где стал секретарем епархиального управления и ключарем кафедрального собора. В июле 1948 года вместе с епископом Сергием он побывал в Москве на Всеправославном совещании глав и представителей Православных Церквей. А в Ростове отец Пимен имел возможность достаточное время посвящать духовной поэзии. Уезжая из Ростова, отец Пимен так наставлял своих чад: «Каждый день, как только наступит 11 часов ночи, я буду молиться о вас и представлять, что сейчас, в эту же самую минуту, вместе со мной молятся и все дорогие мои чада… Горячо любите всех, чтобы познали все, что вы “Христовы ученицы”».

Административные способности, проявленные игуменом Пименом, способствовали его назначению 11 августа 1949 года наместником Псково-Печерского монастыря, где были живы традиции православного старчества. После получения телеграммы протопресвитера Николая Колчицкого о своем назначении, отец Пимен сразу же выехал в обитель, чтобы принять дела у бывшего наместника монастыря епископа Владимира (Кобца). Последний, побывав в обители через некоторое время, поразился тому, как много удалось сделать новому наместнику. Однако самоотверженные труды не прошли бесследно: Святейший вспоминал, что именно в это время у него появился сахарный диабет.

Отец Пимен любил совершать торжественные службы, с чтением акафистов, с торжественными молебнами. Прибыл он в обитель для настоятельства в конце 1949 года и пробыл здесь четыре года – до декабря 1953 года. К Пасхе 1950 года он был возведен в сан архимандрита. Братия обители относилась к своему настоятелю с искренним уважением и любовью. «За годы управления древней обителью архимандрит Пимен благоустроил ее как в духовном, так и в бытовом отношении, заслужив у братии и многочисленных богомольцев любовь и уважение», – писал бывавший в это время в обители будущий патриарх Алексий II. Нынешний наместник обители архимандрит Тихон (Секретарев) свидетельствует о предсказании, сделанном тогда старцем Симеоном (Желниным): «Старец Симеон предсказал архимандриту Пимену о его архиерейской хиротонии и патриаршем служении».

Возглавив в январе 1954 года Троице-Сергиеву лавру в качестве наместника, отец Пимен много трудился и по устроению Московской духовной академии. Вместе с ректором протоиереем Константином Ружицким он добился возвращения академии Покровского храма и совершил в нем первую службу. Наместник принимал участие во всех академических торжествах, присутствовал на защите магистерских диссертаций, иногда просто приходил пообщаться со студентами. Архимандрит Пимен совершал монашеские постриги выпускников духовных школ. В годы его наместничества лавра активно восстанавливалась, были открыты два придела Трапезного храма, отреставрирована Смоленская церковь. Архимандрит Пимен 12 апреля 1954 года «во внимание к многолетнему усердному служению Церкви Божией» был удостоен Святейшим Патриархом Алексием I права ношения двух крестов с украшениями. Святейший Патриарх Пимен называл четыре года, проведенные в лавре, «особенно ответственным периодом» в своей жизни: «За этот прекрасный и содержательный отрезок жизни много получено духовного утешения и неведомой для мира радости, радости, понятной только инокам».

Патриарх Алексий I хотел видеть архимандрита Пимена архиереем. К этому времени обозначилась острая нехватка деятельных и глубоко церковных архиереев. Поставленные в середине 1940-х годов епископы «старой школы», такие как Григорий (Чуков), Варфоломей (Городцов), Иоанн (Разумов), старели и становились менее активными, а епископы, поставленные из числа бывших обновленцев, не пользовались доверием патриарха и к этому времени находились на второстепенных кафедрах или за штатом. Епископы-репатрианты не могли продвигаться из-за предубежденности против них Совета по делам РПЦ. Патриарху в 1957 году исполнилось уже 80 лет, ему нужны были деятельные помощники.

Как было положено, вопрос был рассмотрен в Совете по делам РПЦ. Хотя Совет не был в восторге от кандидатуры архимандрита Пимена, политическая конъюнктура того времени еще не позволяла грубо вмешиваться в вопросы архиерейских назначений. Хиротонию в викарные епископы Одесской епархии решено было совершить в Одессе 17 ноября 1957 года, но вскоре патриарх начал просить Совет разрешить перевести епископа Пимена викарием в Москву. Епископ Пимен получает сложные послушания: он возглавляет хозяйственное управление, а затем становится управляющим делами Московской Патриархии. Именно митрополит Пимен сделал доклад о реформе приходского управления на Архиерейском Соборе 18 июля 1961 года. В своем выступлении на Соборе патриарх Алексий I сказал, что «умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых». В этих словах была справедливость: патриарх знал, что многие священники вместо окормления паствы занимаются строительством, хозяйством… Сам митрополит Пимен позднее в своем кругу, говоря о приходской реформе, призывал «вытащить этот ржавый гвоздь из тела Церкви».

В 1961 году он стал митрополитом Ленинградским, оставив ключевую должность управляющего делами Патриархии. Приехав в город на Неве, он написал:

«Пусть в град Великого Петра
Придет лишь радость и надежда,
Не тронет моего одра,
Ни клеветник, ни злой невежда».

9 октября 1963 года митрополит Пимен был назначен на Крутицкую кафедру и с возвращением в Москву вновь стал ближайшим помощником патриарха Алексия I. Стареющий патриарх постепенно передавал бразды церковного правления: внутренние дела – митрополиту Пимену, внешние – митрополиту Никодиму. В 1964 году митрополит Пимен снова стал управляющим делами Московской Патриархии. В публицистике 1990-х годов была тенденция, произвольно толкуя факты, а иногда сознательно их искажая, осуждать митрополита Пимена за его «сотрудничество» с властью. В качестве «правильного» изображался путь священников Николая Эшлимана и Глеба Якунина, рассылавших открытые письма против решения Архиерейского Собора. Митрополит Пимен встречался с ними, пытался убедить, но дух противоборства, гордыни возобладал у них над духом церковной мудрости. Куда вел этот дух, сегодня очевидно: Эшлиман умер, так и не вернувшись к священнослужению, а Якунин, предпочтя «славу мира сего», выбрал политическую деятельность, в итоге был лишен сана, а затем анафематствован. Сегодня он фактически возглавляет микроскопический раскол, где «архиереев» больше, чем паствы, где введен женатый епископат и попраны другие каноны. Духу разрушения, исходящего как извне, так и изнутри церковной ограды от таких, как Якунин, митрополит Пимен противопоставил то, что на церковнославянском языке называется «благостояние» – стояние во благе. Он стремился к сохранению традиций и молитвенной жизни Церкви, по своему личному опыту зная, что поступающий так преодолеет все испытания. Патриарх уже в эти годы постоянно находился под наблюдением 5-го управления КГБ, вынужден был опасаться любого сказанного даже в близком окружении необдуманного слова. Опасаться не за себя – за Церковь. Сам он говорил, что лучше бы явное гонение, чем жизнь под постоянным «колпаком» и давлением.

Власти собирали на него досье, знали многие мелочи его жизни, распорядок дня и прочие подробности. Совет докладывал в ЦК: «В основном пребывает в своей епархиальной резиденции, живет же большую часть в Перловке (на своей старой квартире) и на новой двухкомнатной квартире, которую он купил в кооперативном доме и дал телефон ее: АД 1-48-52; сказал, что его обслуживает одна монашка, которая живет в Перловке». Его не раз пытались вызвать на «откровенность», однако безуспешно. Сотрудники Совета отмечали его «замкнутость» и «молчаливость» как отрицательные качества, а он знал по лагерному и военному опыту, что за каждое слово нужно будет дать ответ не только в будущей жизни, но и в этой, земной. На просьбу «рассказать о себе откровенно» он сказал: «Видите ли, по натуре своей я замкнутый человек и не хочу скрывать этого. Мало с кем общаюсь, если нет конкретных деловых вопросов. Понимаю, что может создаться впечатление, что я избегаю деловых контактов, чувствую, что редко обращаюсь в Совет, но существенных вопросов не возникает, а по пустякам идти считаю несолидным». «С московскими архиереями отношения нормальные, – продолжал Пимен. – Сам я ко всем отношусь хорошо и думаю, что нет оснований плохо относиться ко мне». Его «закрытость» раздражала и некоторых архиереев, считавших его «выскочкой», который «оттер более достойных». Однако митрополит Пимен не был карьеристом, он привык следовать воле Божией, привык смирять свою волю. На вопрос о сплетнях и слухах вокруг его будущего он отвечал: «Бывают разные слухи, но я смотрю на это сквозь пальцы: мало ли что говорят».

Несмотря на то, что он был погружен в людскую среду, наполненную человеческой греховностью, внутренне он всегда был наедине с Богом. Он говорил: «Что такое духовное совершенство? Это постоянное молитвенное общение с Богом, постоянное духовное горение». При этом он повторял слова своего небесного покровителя преподобного Пимена Великого: «К кипящему сосуду не прикоснется и муха; если же остудить сосуд, какие только гады не войдут в него!» Он помнил советы духовных наставников, архиереев, у которых учился в первые годы своего церковного служения. Особенно он почитал память архиепископа Илариона (Троицкого); в Сретенском монастыре, где он принял постриг в 1925 году, когда архиепископ был уже на Соловках, память о нем была жива всегда. В 1969 году митрополит Пимен записал в своем дневнике: «28 декабря. Воскресенье. Литургию совершал в патриаршем соборе. 40 лет со дня кончины архиепископа Илариона. Молились».

Патриарх Алексий I видел своим преемником митрополита Пимена. Архиепископ Краснодарский и Кубанский Алексий спросил патриарха незадолго до смерти: «“Ваше Святейшество, как Ваше здоровье?” Ответ: “Что-то неважно: сказывается возраст, побаливает сердце, чувствуется недомогание, слабость. Вообще пора на покой. А кого после меня будете выбирать патриархом?” Я ответил: “Некого, Ваше Святейшество, живите вы дольше”. – “И я говорю, что некого; но вот, может быть, митрополит Пимен: он и в возрасте, и серьезен. Это самая подходящая кандидатура на пост патриарха после моей смерти. Завещания я писать не буду”». За несколько часов до смерти 16 апреля 1970 года патриарх Алексий возложил на митрополита Пимена вторую панагию, эту же награду получил и митрополит Никодим.

Митрополит Пимен более года был местоблюстителем патриаршего престола. В своих письмах за рубеж он объяснял, что Поместный Собор не может быть собран до лета 1971 года из-за сурового российского климата, не имея возможности написать о том, что власти не разрешают Собор в год 100-летнего юбилея Ленина. Ко времени Собора он рассматривался как единственная кандидатура на патриарший престол. Еще в 1966 году глава Совета по делам РПЦ предлагал патриарху Алексию рассмотреть кандидатуру митрополита Никодима, на что Святейший ответил: «Он еще молод. Пожалуй, это не поймут. Пимен на пост патриарха больше подходит. Патриарху совсем не нужно быть активным путешественником по другим странам. Он может быть как бы в стороне, а выступать патриарху следует тогда, когда это нужно». Власти внимательно зондировали мнения среди архиереев о будущем патриархе. В 1970 году Совет докладывал в ЦК партии общее мнение большинства епископата, которое выразил митрополит Орловский Палладий: «Митрополит Пимен – уважаемый всеми церковный деятель, он больше, чем другие архиереи, известен среди духовенства, а также и верующих, его больше уважают, он скромнее. И если бы стали голосовать, то голосовали бы за Пимена».

19 лет продолжалось патриаршество Святейшего Пимена. В условиях тотального государственного контроля над Церковью он медленно, но упорно вел Церковь к ее возрождению. Его ругали «церковные диссиденты», появилось знаменитое открытое письмо А.И. Солженицына. Не все понимали ситуацию, в которой жил и работал патриарх. «Пусть пишут, – с горькой иронией говорил Святейший, – походили бы они пару дней в моих башмаках…» Своему архидиакону и его матушке, оказавшись с ними на минуту в лифте без посторонних ушей, он сказал: «Я – в золотой клетке…» Он был фактически в заключении…

Он понимал, что за ним ведется постоянное наблюдение; он вынужден был согласовывать в Совете все решения Синода. Как и в годы явного исповедничества, в эти годы, когда это исповедничество не было заметно внешнему наблюдателю, патриарх Пимен черпал силы в молитве. Часто казался он внешне молчаливым, инертным, скучающим. Но кто знал его ближе и видел, как он часами, страдая в последние годы от болезней, сидел в безмолвии перед чтимым образом, тихо перебирая четки, тот понимал, что патриарх был великим делателем умной молитвы. Покойный профессор МГУ А.Ч. Козаржевский говорил о патриархе Пимене: «Самородок был. Очень преданный, убежденный человек! Монах в полном смысле слова. Не ханжа, монах по всей строгости… Ему было трудно в “золотой клетке” в Чистом переулке. Он раскрывал себя на службе».

Бог судил ему дожить до рубежных событий в возрождении духовности в нашем обществе. «Если вспомнить, какими благами по милости Божией мы располагаем, – сказал однажды патриарх, – главным из них нужно признать время. В чем его положительная ценность? Время не только уходит, но и приходит». Еще при его жизни процесс церковного возрождения в России стал необратимым, и в этом его заслуга. В середине 1980-х пришло время возрождения и воскресения. В 1984 году его усилиями был возвращен Церкви Данилов монастырь, где был создан административный центр Московского Патриархата; сюда в 1986 году переехал ОВЦС.

Много лет созданная волей Патриарха синодальная комиссия готовила празднование 1000-летия Крещения Руси. Его защита от властей и помощь позволила митрополиту Питириму создать мощный издательский центр, где был собран уникальный научный и авторский коллектив. 29 апреля 1985 года впервые за 40 лет глава государства принял в Кремле патриарха и членов Синода.

Всенародное, почти государственное празднование 1000-летия Крещения Руси стало подлинным знамением новой эпохи в истории Церкви и ее отношений с государством. Главным здесь было не только историческое осознание определяющей роли Православия в прошлом, в строительстве русской державы и русской культуры, но и реальное, практическое освобождение от семидесятилетнего духовного наваждения, возвращение к национальным истокам, к неустаревающим ценностям Евангелия.

После 1988 года началось активное церковное возрождение. За пять первых месяцев 1988 года открыто было более 60 храмов, а в оставшиеся месяцы года Церкви возвратили около 1000 храмов. Процесс восстановления приходов продолжался и в 1989 году. Общее число приходов Русской Православной Церкви на 1 января 1990 года составляло более 11 000. Осенью 1989 года патриарх возглавил празднование 400-летия патриаршества на Руси в Успенском соборе Московского Кремля.

О пасхальном богослужении, которое совершал в Богоявленском соборе патриарх Пимен в 1981 году, вспоминает протоиерей Всеволод Чаплин: «Тогда мне довелось присутствовать на пасхальном богослужении, молиться за пасхальным богослужением, которое совершал в Богоявленском соборе покойный патриарх Пимен. Конечно, на меня оказало очень глубокое воздействие эта служба, и тогда такие юношеские впечатления были во многом связаны с тем, что было впечатляюще видеть неподдельную радость людей…»

В середине 1980-х годов у патриарха обострились недуги, он с большим трудом мог ходить. В октябре 1988 года врачи обнаружили у него злокачественную опухоль кишечника. Министр здравоохранения Е.И. Чазов сообщил, что без операции Святейший проживет не более шести месяцев и кончина его может быть мучительной. Однако патриарх отказался от операции и прожил еще полтора года, предав душу Богу безболезненно.

Митрополит Сурожский Антоний в своей проповеди на смерть патриарха, последовавшей 3 мая 1990 года, сказал: «Многие годы, когда здоровье его уже было подорвано, он оставался человеком молитвы. Он не только участвовал во всех многочисленных и подчас изнурительно долгих богослужениях, но молился и постился у себя тайно, веруя – справедливо, – что невозможное людям возможно Богу , Который единый может претворить сердца каменные в сердца плотяные. Однажды я спросил одного верующего в России, чего он ожидает от патриарха: “Чтобы он был молитвенником пред лицом Божиим за нашу землю. Патриарх – печальник перед Богом”». Таким исповедником за веру Христову и молитвенником за православный русский народ и вошел в историю Святейший Патриарх Пимен.

Памяти Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена

3 мая - день кончины Святейшего Патриарха ПИМЕНА († 1990)

Среди выдающихся церковных деятелей ХХ века особое место занимает Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен (Сергей Михайлович Извеков; † 3 мая 1990).

Родился будущий Всероссийский Патриарх в городе Богородске Московской губернии 23 июля 1910 года в семье служащего. Его жизнь большей частью пришлась на период ожесточенной борьбы безбожной власти с Церковью Христовой, а его патриаршество (1971-1990 гг.) для Русской Православной Церкви знаменовало постепенное ослабление влияния атеизма и начало возрождения Православия в России.

В жизни Патриарха Пимена были события, вполне достойные жития святого. В семье Извековых (жили они в городе Богородске, ныне Ногинске) после рождения первого ребенка - дочери Марии, все последующие дети умирали в младенчестве. Когда родился сын Сережа, мать дала обет посвятить дитя Богу, и с таким благодатным напутствием ребенок благополучно вырос. С матерью мальчик совершал паломничества по святым местам, особенно часто они бывали в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре - Лавра вообще производила на будущего Патриарха Пимена совершенно особое впечатление, здесь он нашел и свое последнее упокоение.

Уже в 15 лет Сергей Извеков стал иноком, в семнадцать лет он принял монашеский постриг с именем в честь преподобного Пимена Великого. Столь раннее посвящение себя монашеству соответствовало стремлениям сердца будущего Первосвятителя Церкви Русской. После пострижения в монашество и прохождения иноческого искуса в лаврском скиту Параклита монах Пимен руководил хором в московском храме во имя преподобного Пимена Великого.

В 1931 году монах Пимен был рукоположен во иеродиакона в Богоявленском храме г.Москвы, и там же в январе 1932 года была совершена его хиротония во иеромонаха. Он продолжает управлять хором Богоявленского собора, а также церковными хорами и в других московских храмах, продолжая лучшие традиции русских церковных регентов.

В эти годы иеромонах Пимен дружил с художником Павлом Кориным. Среди образов знаменитого коринского «Реквиема» (известного еще под названием «Русь уходящая») особо выделяется 25-летний иеромонах Пимен (Извеков).

Павел Корин. Молодой иеромонах Пимен

Знавшие Патриарха Пимена люди отзываются о нем как о настоящем монахе. Когда в 1970 году земной мир покинул Святейший Патриарх Алексий I (Симанский), в преддверии избрания нового предстоятеля Церкви митрополит Алексий (Ридигер) дал такую характеристику будущему первосвятителю: «Митрополит Пимен пользуется всеобщим доверием за благочестие, любовь к богослужению. Ценно также, что он монах старой школы, в нем жива монашеская традиция, а таких сейчас очень мало» (Василий (Кривошеин), архиеп. Воспоминания. Ниж. Новгород, 1998. С. 359).

В официальной биографии Патриарха Пимена есть некоторые пробелы, невыясненные детали отдельных событий в жизни, в частности, с начала 1930-х гг. и вплоть до 1945 г.

По некоторым источникам, в 1932 году молодой иеромонах Пимен был призван на 2 года для несения срочной службы в РККА в одной из частей в Белоруссии; в 1934 году был арестован за нарушение закона об отделении Церкви от государства и осуждён на три года лишения свободы. Отбывал срок на строительстве канала Москва-Волга в городе Химки Московской области, а в 1937 году, после окончания срока, его подвергли высылке в город Андижан Узбекской ССР. Работал на строительстве Большого Ферганского канала. Об этом времени Патриарх говорить не любил или говорил кратко: «Тяжело было. Слава Богу, что все прошло». Как-то он сказал: «Да-да... пришлось рыть каналы». На вопрос, откуда он знает узбекский язык, он ответил: «Да... пришлось... Я там ведь работал, рыл каналы». Затем до начала Великой Отечественной войны он заведовал домом санитарного просвещения.

В августе 1941 года иеромонах Пимен был призван в действующую армию и воевал в составе 702-го стрелкового полка на Южном и Степном фронтах.

Сергей Михайлович Извеков - будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен
с крестной племянницей 17-летней Верой Казанской.
1942 год, г. Андижан Узбекской ССР.

Согласно документам, обнаруженным писателем Алексеем Григоренко в Подольском архиве Советской Армии, иеромонах Пимен был мобилизован в 1941 году, служил на должностях помощника по тылу начальника штаба 519-го стрелкового полка, заместителем командира роты 702-го стрелкового полка 213-й стрелковой дивизии, «28 июня 1943 года пропал без вести, исключён приказом ГУК НВС № 01464 от 17 июня 1946 года».

Вообще, в официальной биографии особенно мало освещается служение иеромонаха Пимена во время Великой Отечественной войны. Современный историк Нина Павлова приводит весьма интересные данные: «Во время войны полк, где воевал будущий Патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, где люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: "Батя, молись. Куда нам идти?" У иеромонаха была потаенно-запрятанная икона Божьей Матери, и теперь под огнем он слезно молился пред Ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством - все увидели, как ожила вдруг икона, и Божья Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся». Иконой, о которой пишет Нина Павлова, была, по всей вероятности, икона Божией Матери «Нечаяная Радость». Ведь когда в 1971 году митрополит Пимен стал Всероссийским Патриархом, он 20 лет подряд каждую пятницу в московском храме Илии Обыденного читал акафист перед чудотворным образом этой иконы.

Окончание Великой Отечественной войны застало иеромонаха Пимена священником Благовещенского собора в городе Муроме. Затем о.Пимен продолжал свое служение в Одесской епархии в должности помощника благочинного монастырей епархии, преподавал в Одесской духовной семинарии. С тех пор начался путь церковно-административного служения будущего первосвятителя. Он был наместником Псково-Печерского монастыря и Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, епископом Балтским, архиепископом Тульским и Белевским, митрополитом Ленинградским и Ладожским, а затем Крутицким и Коломенским, занимал также высокую должность управляющего делами Московской Патриархии.

Архимандрит Пимен. Псково-Печерский монастырь

Митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен

16 апреля 1970 года Патриарх Алексий I (Симанский), буквально за день до своей кончины, возложил на митрополита Пимена вторую панагию, выразив этим свою мысль о преемстве патриаршего служения.

После кончины Святейшего Патриарха Алексия митрополит Пимен как старший по хиротонии постоянный член Священного Синода вступил в должность Патриаршего Местоблюстителя и на этом посту больше года руководил Церковью. На Поместном Соборе Русской Православной Церкви, проходившем в Троице-Сергиевой Лавре с 30 мая по 2 июня 1971 года, Митрополит Пимен был единодушно избран четырнадцатым Патриархом Московским и всея Руси. 3 июня 1971 года в Богоявленском патриаршем соборе в Москве за Божественной литургией состоялась торжественная интронизация Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена.

Известно, что после кончины Патриарха Алексия I, одним из вероятных кандидатов в предстоятели Русской Церкви был митрополит Никодим (Ротов). При всех своих многочисленных заслугах и дарованиях, митрополит Никодим отличался одной особенностью - он страстно любил католичество. Именно он провел через Синод в 1969 году решение о допустимости причащать католиков в случае необходимости в православных храмах, что так никогда и не было воспринято церковной полнотой: когда Русская Церковь снова стала обретать свободу, в 1986 году это решение было Святейшим Синодом отменено. Кандидатура митрополита Никодима ассоциировалась в глазах православной паствы с влиянием католичества и экуменизма. Святейший же Пимен производил совсем другое впечатление - строгая верность Православию, глубокая молитвенность, любовь к родным духовным и церковным традициям и церковнославянскому языку, величественное служение. Всем православным москвичам памятны истовые службы Святейшего Пимена в московском Елоховском соборе, его проникновенное и строго молитвенное чтение покаянного канона прп. Андрея Критского навсегда останется высокодуховным образцом совершения богослужения.

В его лице видели настоящего отца и заботливого пастыря, молитвенника о душах людей и хранителя церковных канонов и традиций. В патриаршество Святейшего Пимена со стороны советской власти уже не было прежних массовых репрессий духовенства или верующих мирян, однако государство продолжало осуществлять жесткий, тотальный контроль над Церковью. Даже маршрут своих поездок первосвятителю приходилось согласовывать с властями. Более половины населения страны, на момент начала патриаршества Святейшего Пимена, составляло поколение, воспитанное вне влияния Церкви. Тем не менее, через десять лет положение уже изменилось в лучшую сторону - к Богу обращались люди, выросшие в атеистических семьях, возросло число крещений взрослых людей.

Ключевым моментом стало празднование тысячелетия Крещения Руси в 1988 г. - этот юбилей привлек внимание к Православию всей общественности. На Русскую Православную Церковь, на ее Патриарха, вообще на веру в Бога стали смотреть совершенно иначе. С этого момента взаимоотношения Церкви с одной стороны, государства и общества с другой кардинально изменились.

Святейший Пимен не дожил до окончательного торжества Православия в нашей стране, но он уже видел те изменения, которые должны были привести российское общество к духовному преображению. Летом 1988 года врачи диагностировали, что Патриарх Пимен серьезно болен и нуждается в срочной операции. Однако он отказался от операции, сказав: «На все воля Божия». Ему пророчили смерть через несколько месяцев, а он прожил еще почти два года и скончался 3 мая 1990 года.

Похоронен Патриарх Пимен в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой лавры.

Верность воле Божией и в жизни, и в смерти, и в своей церковной политике, и во взаимоотношениях с окружающими людьми - вот что отличало Святейшего Патриарха Пимена.

* * *

Известный старец, архимандрит Псково-Печерского монастыря Иоанн (Крестьянкин) в своей проповеди 10 июня 1990 года в день интронизации на первосвятительский престол Святейшего Патриарха Алексия II донес до нас завещание Святейшего Патриарха Пимена. Вот слова старца Иоанна:

«…И вместе с жезлом патриаршим новому Патриарху вручается и завет его предшественников и заветы, хранящиеся Церковью уже на протяжении тысячелетия. И так случилось, дорогие мои, что я могу высказать эти заветы не из книг, но слышанные мной лично из уст Патриарха Пимена. Они прозвучали в частной беседе моей с Патриархом, но сказаны были так значительно, так категорично и со властью. Вот что было сказано милостью Божией Святейшим Патриархом Российским Пименом.

Первое. Русская Православная Церковь неукоснительно должна сохранять старый стиль - Юлианский календарь, по которому преемственно молилась тысячелетие Русская Церковь.

Второе. Россия как зеницу ока призвана хранить Святое Православие во всей чистоте, завещанное нам святыми нашими предками.

Третье. Свято хранить церковнославянский язык - святой язык молитвенного обращения к Богу.

Четвертое. Церковь зиждется на семи столпах - семи Вселенских Соборах. Грядущий VIII Собор страшит многих, да не смущаемся этим, а только спокойно веруем в Бога. Ибо если будет в нем что-либо несогласное с семью предшествующими Вселенскими Соборами, мы вправе его постановления не принять».

Дай Бог всем нам следовать завещанию Святейшего Патриарха Пимена, хранить нашу православную веру и многовековые церковные традиции.

И да упокоит Господь его душу в обителях Своего Небесного Царства!

Диакон Валерий Духанин

Благодатный Огонь

10 июля 1910 года, в праздник Положения ризы Господней, в семье Михаила Карповича и Пелагеи Афанасьевны Извековых родился мальчик, которого крестили с именем Сергей - будущий глава Русской Православной Церкви патриарх Пимен. Место его рождения - село Кобылино Бабичевской волости Малоярославского уезда Калужской губернии. Это родина его отца. В официальных биографиях местом рождения патриарха значится город Богородск (ныне Ногинск), где жила семья патриарха.

Сына в семье ждали долго: после рождения старшей дочери Марии все дети Извековых: Анна, Владимир, Михаил, Людмила - умирали в младенчестве. И тогда мать дала обет: если будет сын, посвятить его Богу. Так родился Сергей Извеков - дитя молитвы и обета.

Отец Сергея работал механиком на Глуховской фабрике Арсения Морозова под Богородском, где и жила его семья. Матери удалось рано приобщить сына к чтению духовной литературы. «Я с детства увлекался творениями "русского златоуста" - архиепископа Херсонского Иннокентия», - вспоминал в 1970-е годы Святейший Патриарх.

Вместе с матерью мальчик совершал паломничества по святым местам; особенно часто они бывали в Троице-Сергиевой лавре. Пелагея Афанасьевна исповедовалась у старца Зосимовой пустыни преподобного Алексия (Соловьева). Вспоминая свое первое паломничество в Троице-Сергиеву лавру, патриарх говорил: «Привезенный своей родительницей в святую лавру Сергиеву, когда мне исполнилось 8 лет, я впервые исповедовался и причащался святых таин в Зосимо-Савватиевской церкви лавры».

Когда Сергей немного подрос, он начал ездить по православным обителям один или в сопровождении друзей. Святой митрополит Макарий (Невский), живший на покое в Николо-Угрешском монастыре, сказал ему: «Помолись за меня, у тебя великий, но тяжелый путь». Блаженная Мария Ивановна Дивеевская, увидев юношу, вскочила и запричитала: «Смотрите, смотрите, владыка к нам пришел, владыка. Поставьте его калоши отдельно. Владыка, владыка пришел».

Очень рано при помощи опытных наставников овладев секретами регентского и певческого искусства, мальчик пел на клиросе в богородском Богоявленском кафедральном соборе, сам пробовал руководить хором. Был иподиаконом при епископах Никаноре (Кудрявцеве) и Платоне (Рудневе).

В Богородске Сергей Извеков в 1925 году одним из лучших учеников заканчивает школу. В этой школе, преобразованной из гимназии, еще работали старые преподаватели. В годы учебы проявился интерес Сергея к изобразительному искусству и поэзии. В августе 1925 года Сергей приехал в Саровскую пустынь, выразив желание принять здесь монашеский постриг. В это время здесь подвизалось около 150 монахов. Один из старцев пустыни благословил будущему патриарху ехать в Москву: «Тебя ждут там». Приехав в Москву к празднику Сретения Владимирской иконы Божией Матери, Сергей Извеков оказывается в Сретенской обители, где его друг, будущий церковный историк Михаил Губонин, знакомит его с настоятелем монастыря епископом Борисом (Рукиным). Епископ Борис летом-осенью 1925 года совершал достаточно много монашеских постригов, намереваясь пополнить состав братии молодыми монахами. Сергей Извеков произвел хорошее впечатление на епископа Бориса своим регентским мастерством и остался в Сретенской обители. Здесь, 4 декабря 1925 года, от руки епископа Бориса он принимает иноческий постриг с именем Платон.

Молодой инок Платон не захотел остаться в братии монастыря, когда вскоре после ареста митрополита Петра (Полянского) 9 декабря 1925 года образовался григорианский раскол, одним из лидеров которого был епископ Борис, да и монашеская жизнь в Сретенской обители после ухода в раскол ее настоятеля сходила на нет.

Знание богослужебного устава и церковного пения всегда отличали служение будущего патриарха. Он прекрасно руководил церковными хорами. Живший в то время в Москве брат святителя Илариона (Троицкого), возглавлявшего Сретенский монастырь в 1923 году, епископ Даниил (Троицкий) попросил инока Платона стать регентом храма Спаса Преображения в Пушкарях, который находился недалеко от монастыря на Сретенке. В 1926 году инок Платон руководил хором в храме во имя Флора и Лавра у Мясницких ворот, возле Центрального почтамта, а затем в храме преподобного Максима Исповедника на Варварке. В том же году инок Платон становится регентом правого хора храма святителя Пимена в Новых Воротниках. Прослужил здесь будущий патриарх до 1932 года. Настоятелем храма в годы служения в нем будущего патриарха был протоиерей Николай Бажанов, который и пригласил юного регента в свой храм.

4 октября 1927 года, в день памяти святителя Димитрия Ростовского, по распоряжению управляющего Московской епархией архиепископа Филиппа (Гумилевского) в Параклитовой пустыни Свято-Троице-Сергиевой лавры инок Платон был пострижен в мантию. Постриг совершил игумен Агафодор (Лазарев) с наречением имени Пимен - в честь подвижника Египетской пустыни преподобного Пимена Великого. «В одном из самых уединенных скитов лавры, - вспоминал Святейший Патриарх, - в пустыни Святого Духа Параклита состоялось мое пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего монашеского искуса, "вся вменяющего во уметы, да Христа приобрящу". Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника лавры архимандрита Кронида, много добрых семян посеявшего в мою душу». Принимая монашество, 17-летний юноша отчетливо понимал, что он уготавливает себе нелегкий путь: гонения на Церковь только набирали обороты. Это был год, когда борьба с духовенством достигла своего пика. Духовенство лишалось жилья, земли; налоги, которые накладывались на него, многократно превышали его доходы. Сотни священнослужителей слагали с себя сан, желая выжить. 19 февраля 1930 года митрополит Сергий (Страгородский) направил председателю комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК памятную записку о нуждах Православной Церкви в СССР, в которой описывал ужасающее положение духовенства. Но страх за свою жизнь и возможную судьбу не мог остановить будущего патриарха в его желании полностью посвятить себя служению Богу.

«Мое имя Пимен, в переводе с греческого "пастырь", - говорил впоследствии Святейший, - дано мне в монашестве не случайно и обязывает ко многому. Господь судил мне быть пастырем. Но Он же заповедал в Евангелии: "Пастырь добрый полагает душу свою за овец своих"». Столь юный возраст не позволил сразу же совершить диаконскую хиротонию монаха Пимена. В иеродиакона он был рукоположен 16 июля 1930 года, накануне своего 20-летия, в день памяти святителя Филиппа, в Богоявленском соборе в Дорогомилово архиепископом Филиппом (Гумилевским). 25 января 1931 года тем же архиереем в Богоявленском соборе он был рукоположен во иеромонаха. Вскоре после этой хиротонии, 8 февраля 1931 года, архиепископ Филипп был арестован.

9 сентября 1931 года иеромонах Пимен был награжден набедренником. А в 1932 году к празднику преподобного Пимена Великого новый управляющий Московской епархией архиепископ Дмитровский Питирим (Крылов) возложил на отца Пимена наперсный крест.

В апреле 1932 года 21-летнего иеромонаха арестовывают в первый раз. Он подпал под массовые аресты священнослужителей, проводившиеся с целью ликвидации нелегальных монашеских общин. В своих показаниях на допросе 20 апреля 1932 года он не побоялся исповедовать Христа перед гонителями Церкви: «Я человек глубоко верующий, с самых малых лет я воспитывался в духовном духе. Имею письменную связь с сосланным, с Варнавой иеромонахом, которому иногда помогаю материально. Антисоветской агитацией я никогда не занимался и не занимаюсь. Ни в какой а/с группировке не состою, никогда не распространял провокационных слухов, что в СССР идет гонение на религию и духовенство. Воспитанием молодежи в антисоветском духе я не занимался. Состою регентом при церковном хоре, после окончания богослужений и до ко мне приходили на квартиру певчие хора, но а/с разговоров я с ними не вел». Девятнадцать человек, проходивших по делу, были освобождены, среди них был и иеромонах Пимен. Заседание коллегии ОГПУ, утвердившее решение о его освобождении, состоялось 4 мая 1932 года. Арестовывавшиеся в этот период священнослужители в основном находились в оппозиции митрополиту Сергию, и возможно, что решение об освобождении иеромонаха Пимена было принято, когда следователи поняли, что он не принадлежит к непоминающим.

Однако спокойно совершать свое служение власти ему тоже не дали. В октябре 1932 года он был призван в ряды Красной армии и направлен в 55-й отдельный конный транспорт, стоявший в городе Лепеле Витебской области Белоруссии. Тут он прослужил до декабря 1934 года. За время службы в армии он получил образование фельдшера и ветеринара, которое так пригодилось ему в последующие годы, позволив выжить во время лагерных заключений и в годы войны. В конце 1934 года молодой иеромонах вернулся к служению в храме Богоявления в Дорогомилово.

Власти после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 года все больше ужесточали внутреннюю политику. Начались массовые депортации «бывших людей», в том числе духовенства, из крупных городов, прежде всего Москвы и Ленинграда. Был закрыт «Журнал Московской Патриархии», сведена к минимуму деятельность Московской Патриархии. К этому периоду относится работа иеромонаха Пимена с П.Д. Кориным. В начале 1930-х годов рождается великий замысел художника Павла Корина - картина крестного хода, выходящего из царских врат Успенского собора и вбирающего в себя всех лучших людей церковной России - «Русь уходящая». В центре композиции - три патриарха: Тихон, Сергий, Алексий. А справа, в первом ряду, - в полный рост фигура 25-летнего иеромонаха Пимена. Будущий патриарх действительно нередко бывал, по воспоминаниям, в 1935 году в мастерской Павла Корина на Пироговке. Ни никто никогда не мог объяснить, как, по какой таинственной интуиции делает художник молодого иеромонаха практически центром своей картины, пророчески видит в нем подлинный лик церковной России - Руси восходящей.

В начале 1937 года последовал новый арест иеромонаха Пимена. Постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ он приговорен к принудительным работам на строительстве канала Москва-Волга. Он был направлен в Дмитлаг, располагавшийся в районе подмосковного Дмитрова. Дмитровский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР - громадное лагерное объединение, предназначенное для строительства канала Москва-Волга (кроме самого канала с его многочисленными шлюзами, плотинами, водохранилищами, узники Дмитлага построили в Москве стадион «Динамо», Южный и Северный (Химкинский) порты и др.). Пригодилась полученная в армии специальность ветеринара: он следил за здоровьем работавших на строительстве многочисленных лошадей. Люди на непосильных работах при крайне скудном питании и отсутствии медицинского обслуживания умирали тысячами. Хоронили их, просто засыпая грунтом на дне самого канала. Работа по строительству канала была закончена в 1937 году, в связи с чем в январе 1938 года Дмитлаг был ликвидирован. Часть заключенных Дмитлага была выслана в Узбекистан. Среди них был и зэк Извеков. Об этом времени патриарх говорить не любил или говорил кратко: «Тяжело было. Слава Богу, что все прошло». Как-то он сказал: «Да-да... Пришлось рыть каналы». На вопрос, откуда он знает узбекский язык, он ответил: «Да... пришлось... Я там ведь работал, рыл каналы».

На февраль 1939 года он - санитарный инспектор, который должен был проверять качество питания в местах общепита Андижана. В начале августа 1939 года Сергей Михайлович Извеков - так он проходил по документам - переводится на работу заведующим областным домом санитарного просвещения отдела здравоохранения Ферганской области в городе Андижане, где поработал до июля 1940 года. В августе 1939 года он побывал в командировке в Москве на конференции работников санитарного просвещения. В это время на свободе оставалось только четыре архиерея, которые ежедневно ожидали ареста.

Летом 1940 года он оставляет работу и поступает в институт. В 1940-1941 годах Сергей Михайлович Извеков - студент литературного факультета Андижанского вечернего педагогического института. Учебу он начал совмещать с учительством. 25 октября 1940 года он был назначен преподавателем и завучем Андижанской школы № 1. Иеромонах Пимен успел закончить только первый курс института. 10 августа 1941 года он был призван на военную службу в ряды Красной армии. Гитлеровцы рвались к Москве...

Военная специальность, полученная до войны, а также гибель кадрового офицерства в первые месяцы войны способствовали быстрому присвоению офицерского звания. Несколько месяцев обучения в пехотном училище закончились в начале 1942 года присвоением звания младшего комвзвода. 18 января 1942 года он был назначен командиром пулеметного взвода, входящего в 462-ю стрелковую дивизию, однако на фронт, как большинство младших офицеров, учившихся с ним, он тогда отправлен не был. Сказалось образование, полученное в институте, и работа учителем: грамотные штабные работники армии тоже были нужны. 20 марта 1942 года он был назначен помощником начальника штаба по тылу 519-го стрелкового полка, который находился в резерве ставки верховного главнокомандующего.

В мае 1942 года его полк начал сражаться с гитлеровцами в составе Южного фронта. В это время началась разработанная в ставке Харьковская операция. Она проводилась в основном силами Юго-Западного фронта под командованием генерала Р.Я. Малиновского, под общим командованием маршала С.К. Тимошенко. 12 мая началось контрнаступление, и к 15 мая войска продвинулись в среднем на 25 километров. Однако группа армий «Юг», перебросив значительные подкрепления, начала окружать прорвавшиеся советские части. Командование фронтом боялось прекратить операцию, чтобы не вызвать гнев в ставке. В боях приняло участие и правое крыло Южного фронта, где воевал иеромонах Пимен. В результате войска были окружены немцами и уничтожены или взяты в плен, только 22 тысячи бойцов смогли выйти из окружения... Вероятно, к этому времени относится следующий рассказ: «Во время войны полк, где воевал будущий патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, где люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах, и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: "Батя, молись. Куда нам идти?" У иеромонаха была потаенно-запрятанная икона Божией Матери, и теперь под огнем он слезно молился перед ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством: все увидели, как ожила вдруг икона, и Божия Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся». Другой рассказ военных лет повествует об этом так: «Подразделение, к которому он принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе неожиданно появившуюся плачущую женщину, подошел спросить о причине слез и услышал: "Идите прямо по этой тропе и спасетесь". Войсковой командир, которому отец Пимен передал сказанное, внял совету, и воины действительно вышли из окружения». Адриан Егоров пересказывал слышанную им от патриарха такую историю: «Однажды ему поручили доставить командованию пакет с донесением. Помолился, перекрестился и сел в седло. Лошадь звали Судьба. Как рассказывал потом патриарх Пимен, опустил он поводья и тронулся в путь. Дорога лежала через лес. Благополучно прибыл в часть и вручил пакет. Его спрашивают: "Откуда прибыл?", и он в ответ показывает рукой направление. "Нет, - говорят ему, - оттуда невозможно приехать: там все заминировано».

28 июля 1942 года Сталин издал приказ № 227, который предусматривал карательные меры вплоть до расстрела за отступление без приказа. Приказ получил на фронте название «Ни шагу назад!». 29 июля 1942 года отец Пимен был контужен. Затем были четыре месяца лечения в военном госпитале. 4 марта 1943 года началась Харьковская оборонительная операция. Противник стремительно рвался к Белгороду. Чтобы остановить врага, ставка начала выдвигать для усиления Воронежского фронта стратегические резервы. 13 марта 1943 года полк старшего лейтенанта Извекова в составе 7-й гвардейской армии начал боевые действия на этом направлении. 25 марта наступление врага было остановлено. Попытка врага взять реванш за Сталинград не удалась. В кровопролитных сражениях марта-апреля 1943 года под Харьковом участвовал старший лейтенант Извеков. 16 апреля 1943 года отец Пимен был вновь контужен: авиабомба взорвалась рядом с местом, где укрывалась рота, которой командовал старший лейтенант Извеков. «Солдатики мои были щуплые, маленькие. А у меня спина широкая, я и прикрыл их собой», - рассказывал потом Святейший Патриарх Пимен, когда боли в спине давали о себе знать.

После этого в том же году старший лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии 7-й гвардейской армии генерал-майора Ф.И. Шевченко. 7-я гвардейская армия находилась на переднем крае фронта за Белгородом, имея за собой реку Корочу. 3 августа войска Воронежского фронта перешли в наступление.

Преследование противника продолжалось до города Харькова до 20 августа. 23 августа был взят Харьков. Войска 7-й армии вышли к городу Мерефа, что недалеко от Харькова. Здесь немцы создали мощный оборонительный рубеж. Нужно было под обстрелом врага, в том числе с воздуха, переправиться через р. Уду, приток Северного Донца. Патриарх говорил потом об этом эпизоде: «Командир у меня был добрый. Под пули меня не посылал. Но однажды пришлось переправляться через реку...»

28 августа 1943 года операция была закончена. Но среди выживших старшего лейтенанта Извекова не нашли. В штатно-должностной книге офицерского состава полка 30 сентября 1943 года была сделана запись: «Старший лейтенант Извеков Сергей Михайлович пропал без вести 26.08.43 Мерефск[ий] р[айо]н Харьк[овской] обл[асти]». Однако отец Пимен был жив, хотя его военное командование не знало об этом. Он был направлен в госпиталь в Москву, где проходил лечение после ранения.

29 ноября 1944 года он был задержан милицией в Москве. Выяснилось, что он проживал на Сущевском валу у двух монахинь. Было предъявлено обвинение в том, что он «скрывался от ответственности под видом служителя религиозного культа».15 января 1945 года военный трибунал Мосгарнизона приговорил его к десяти годам лагерей. 24 ноября на встрече с архиереями - участниками Архиерейского Собора, прошедшего в Москве 21-23 ноября 1944 года, глава Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов заявил, что «все священнослужители, состоящие на службе в церковных приходах, освобождаются от призыва по мобилизации, независимо от возраста». Таким образом, отец Пимен не мог быть назван дезертиром, так как подлежал освобождению от службы как священнослужитель. Однако осуждение последовало.

Иеромонах Пимен был доставлен по этапу в Воркуто-Печорский лагерь (Воркутлаг) 4 марта 1945 года. Условия этого лагеря были гораздо более жесткими, чем в Дмитлаге, где отец Пимен отбывал наказание в 1930-е годы. Суровые морозы, отсутствие санитарных условий и нормальной пищи обрекало на смерть большинство заключенных. Как мы видели, отцу Пимену не раз приходилось смотреть в глаза смерти, и каждый раз молитва и упование на Бога побеждали страх смерти. Специальность санитара пригодилась и здесь: в лагере отец Пимен работал санинструктором. Протоиерей Тихон Стрелецкий, отбывавший здесь срок, оставил воспоминания о встрече с отцом Пименом: «На 102-м квартале в Коми на одном участке иду я с кладбища. Смотрю: на конюшне из трубы дым идет. Значит, думаю, кто-то есть внутри. Захожу в конюшню. На постели лежит жеребенок, покрыт одеялом, только голова выглядывает. Я подошел, погладил. Осмотрел я келью, думаю: здесь живет не простой человек. Обогрелся я у печки. Через некоторое время входит молодой человек высокого роста. Я ему говорю: "Почему у тебя жеребенок на постели лежит?" А он отвечает: "Это сиротинка. Его мама сломала ногу на вывозе леса, и ее по лагерному обычаю зарезали и по 10 грамм мяса раздали заключенным. Та же участь ожидала жеребенка. Я пожалел его и взял на воспитание". "Вижу, вы не простой человек", - говорю ему. "Да, я - иеромонах. В лагерях уже во второй раз"».

18 сентября 1945 года на основании указа Президиума ВС СССР от 7 июня 1945 года иеромонах Пимен был освобожден по амнистии для участников войны. Оказалось, что он болен туберкулезом позвоночника. До февраля 1946 года он находился на лечении в Московском областном туберкулезном институте.

По выходе из больницы он, как бывший лагерник, не получил места в Москве и вынужден был искать место служения «за 101-м километром». Помог старый знакомый и сослужитель, с которым отец Пимен познакомился в 1925 году в Сретенском монастыре, - иеромонах Серафим (Крутень). Он прошел лагеря и ссылки и после войны стал служить в Благовещенском соборе г. Мурома, где принял схиму с именем Савватий. В 1946 году он стал духовником Одесского архиерейского дома. 20 марта 1946 года иеромонаха Пимена по рекомендации схиигумена Савватия назначили в штат Благовещенского собора бывшего Благовещенского мужского монастыря г. Мурома. Иеромонах Пимен служил в соборе, препоясав позвоночник жестким кожаным корсетом, так как проблемы с позвоночником постоянно давали о себе знать.

Переведенный в Одессу схиигумен Савватий рекомендовал отца Пимена епископу Одесскому и Кировоградскому Сергию (Ларину). В августе 1946 года епископ Сергий назначил иеромонаха Пимена сразу на несколько должностей: казначея Одесского Ильинского монастыря, благочинного монастырей епархии и настоятеля архиерейской крестовой церкви. В Одессе находилась летняя резиденция патриарха Алексия I, проводившего здесь отпуска, так что иеромонах Пимен оказался на глазах у Святейшего.

К Пасхе 1947 года по представлению епископа Сергия он был возведен в сан игумена. К этому времени прошло почти 20 лет с момента его монашеского пострига. Это были годы труднейших испытаний, годы исповедничества за Христа. Он прошел тяжелые испытания, выпавшие на его долю: арест в 1932 году, двухлетнюю армейскую службу, новый арест в кровавом 1937 году с двухлетней каторгой на строительстве канала Москва-Волга, среднеазиатскую ссылку; воевал, рискуя жизнью, на самых опасных участках фронта, чудом Божиим будучи спасен из окружения, от вражеской пули и снаряда; перенес несправедливое осуждение за дезертирство, чуть не погиб в Воркутлаге; пережил тяжелейшую болезнь и не менее трех ранений... А о многих бедах, выпавших на его долю, мы ничего не знаем.

Начало 1947 года иеромонах Пимен провел в Рязани. Сюда был переведен его старый друг, с которым он принимал постриг в Сретенском монастыре в 1925 году, епископ Иероним (Захаров). Последний служил в Молдавии и под давлением Совета по делам РПЦ был переведен в Рязань. С ним и отправился отец Пимен. Прихожане очень полюбили высокого и добродушного иеромонаха, произносившего прекрасные проповеди, в которых он говорил и о вопросах, относящихся к области, как бы мы сейчас сказали, естественнонаучной апологетики, применяя свои знания в области биологии. Храм стал быстро наполняться народом, в том числе и молодежью. За несколько месяцев пребывания в Рязани у него появились духовные чада, помнившие его затем всю жизнь. Рязанский уполномоченный Совета по делам РПЦ был всерьез обеспокоен этим и добился отъезда отца Пимена из Рязани. Покойный митрополит Симон (Новиков)рассказывал, что в октябре 1972 года, принимая его как нового епископа на Рязанской кафедре, Святейший Патриарх Пимен сказал: «Мне там в молодости здорово досталось за проповеди».

В декабре 1947 года отец Пимен последовал за епископом Сергием (Лариным) в Ростов-на-Дону, где стал секретарем епархиального управления и ключарем кафедрального собора. В июле 1948 года вместе с епископом Сергием он побывал в Москве на Всеправославном совещании глав и представителей Православных Церквей. А в Ростове отец Пимен имел возможность достаточное время посвящать духовной поэзии. Уезжая из Ростова, отец Пимен так наставлял своих чад: «Каждый день, как только наступит 11 часов ночи, я буду молиться о вас и представлять, что сейчас, в эту же самую минуту, вместе со мной молятся и все дорогие мои чада... Горячо любите всех, чтобы познали все, что вы "Христовы ученицы"».

Административные способности, проявленные игуменом Пименом, способствовали его назначению 11 августа 1949 года наместником Псково-Печерского монастыря, где были живы традиции православного старчества. После получения телеграммы протопресвитера Николая Колчицкого о своем назначении, отец Пимен сразу же выехал в обитель, чтобы принять дела у бывшего наместника монастыря епископа Владимира (Кобца). Последний, побывав в обители через некоторое время, поразился тому, как много удалось сделать новому наместнику. Однако самоотверженные труды не прошли бесследно: Святейший вспоминал, что именно в это время у него появился сахарный диабет.

Отец Пимен любил совершать торжественные службы, с чтением акафистов, с торжественными молебнами. Прибыл он в обитель для настоятельства в конце 1949 года и пробыл здесь четыре года - до декабря 1953 года. К Пасхе 1950 года он был возведен в сан архимандрита. Братия обители относилась к своему настоятелю с искренним уважением и любовью. «За годы управления древней обителью архимандрит Пимен благоустроил ее как в духовном, так и в бытовом отношении, заслужив у братии и многочисленных богомольцев любовь и уважение», - писал бывавший в это время в обители будущий патриарх Алексий II. Нынешний наместник обители архимандрит Тихон (Секретарев) свидетельствует о предсказании, сделанном тогда старцем Симеоном (Желниным): «Старец Симеон предсказал архимандриту Пимену о его архиерейской хиротонии и патриаршем служении».

Возглавив в январе 1954 года Троице-Сергиеву лавру в качестве наместника, отец Пимен много трудился и по устроению Московской духовной академии. Вместе с ректором протоиереем Константином Ружицким он добился возвращения академии Покровского храма и совершил в нем первую службу. Наместник принимал участие во всех академических торжествах, присутствовал на защите магистерских диссертаций, иногда просто приходил пообщаться со студентами. Архимандрит Пимен совершал монашеские постриги выпускников духовных школ. В годы его наместничества лавра активно восстанавливалась, были открыты два придела Трапезного храма, отреставрирована Смоленская церковь. Архимандрит Пимен 12 апреля 1954 года «во внимание к многолетнему усердному служению Церкви Божией» был удостоен Святейшим Патриархом Алексием I права ношения двух крестов с украшениями. Святейший Патриарх Пимен называл четыре года, проведенные в лавре, «особенно ответственным периодом» в своей жизни: «За этот прекрасный и содержательный отрезок жизни много получено духовного утешения и неведомой для мира радости, радости, понятной только инокам».

Патриарх Алексий I хотел видеть архимандрита Пимена архиереем. К этому времени обозначилась острая нехватка деятельных и глубоко церковных архиереев. Поставленные в середине 1940-х годов епископы «старой школы», такие как Григорий (Чуков), Варфоломей (Городцов), Иоанн (Разумов), старели и становились менее активными, а епископы, поставленные из числа бывших обновленцев, не пользовались доверием патриарха и к этому времени находились на второстепенных кафедрах или за штатом. Епископы-репатрианты не могли продвигаться из-за предубежденности против них Совета по делам РПЦ. Патриарху в 1957 году исполнилось уже 80 лет, ему нужны были деятельные помощники.

Как было положено, вопрос был рассмотрен в Совете по делам РПЦ. Хотя Совет не был в восторге от кандидатуры архимандрита Пимена, политическая конъюнктура того времени еще не позволяла грубо вмешиваться в вопросы архиерейских назначений. Хиротонию в викарные епископы Одесской епархии решено было совершить в Одессе 17 ноября 1957 года, но вскоре патриарх начал просить Совет разрешить перевести епископа Пимена викарием в Москву. Епископ Пимен получает сложные послушания: он возглавляет хозяйственное управление, а затем становится управляющим делами Московской Патриархии. Именно митрополит Пимен сделал доклад о реформе приходского управления на Архиерейском Соборе 18 июля 1961 года. В своем выступлении на Соборе патриарх Алексий I сказал, что «умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых». В этих словах была справедливость: патриарх знал, что многие священники вместо окормления паствы занимаются строительством, хозяйством... Сам митрополит Пимен позднее в своем кругу, говоря о приходской реформе, призывал «вытащить этот ржавый гвоздь из тела Церкви».

В 1961 году он стал митрополитом Ленинградским, оставив ключевую должность управляющего делами Патриархии. Приехав в город на Неве, он написал:

«Пусть в град Великого Петра
Придет лишь радость и надежда,
Не тронет моего одра,
Ни клеветник, ни злой невежда».

9 октября 1963 года митрополит Пимен был назначен на Крутицкую кафедру и с возвращением в Москву вновь стал ближайшим помощником патриарха Алексия I. Стареющий патриарх постепенно передавал бразды церковного правления: внутренние дела - митрополиту Пимену, внешние - митрополиту Никодиму. В 1964 году митрополит Пимен снова стал управляющим делами Московской Патриархии. В публицистике 1990-х годов была тенденция, произвольно толкуя факты, а иногда сознательно их искажая, осуждать митрополита Пимена за его «сотрудничество» с властью. В качестве «правильного» изображался путь священников Николая Эшлимана и Глеба Якунина, рассылавших открытые письма против решения Архиерейского Собора. Митрополит Пимен встречался с ними, пытался убедить, но дух противоборства, гордыни возобладал у них над духом церковной мудрости. Куда вел этот дух, сегодня очевидно: Эшлиман умер, так и не вернувшись к священнослужению, а Якунин, предпочтя «славу мира сего», выбрал политическую деятельность, в итоге был лишен сана, а затем анафематствован. Сегодня он фактически возглавляет микроскопический раскол, где «архиереев» больше, чем паствы, где введен женатый епископат и попраны другие каноны. Духу разрушения, исходящего как извне, так и изнутри церковной ограды от таких, как Якунин, митрополит Пимен противопоставил то, что на церковнославянском языке называется «благостояние» - стояние во благе. Он стремился к сохранению традиций и молитвенной жизни Церкви, по своему личному опыту зная, что поступающий так преодолеет все испытания. Патриарх уже в эти годы постоянно находился под наблюдением 5-го управления КГБ, вынужден был опасаться любого сказанного даже в близком окружении необдуманного слова. Опасаться не за себя - за Церковь. Сам он говорил, что лучше бы явное гонение, чем жизнь под постоянным «колпаком» и давлением.

Власти собирали на него досье, знали многие мелочи его жизни, распорядок дня и прочие подробности. Совет докладывал в ЦК: «В основном пребывает в своей епархиальной резиденции, живет же большую часть в Перловке (на своей старой квартире) и на новой двухкомнатной квартире, которую он купил в кооперативном доме и дал телефон ее: АД 1-48-52; сказал, что его обслуживает одна монашка, которая живет в Перловке». Его не раз пытались вызвать на «откровенность», однако безуспешно. Сотрудники Совета отмечали его «замкнутость» и «молчаливость» как отрицательные качества, а он знал по лагерному и военному опыту, что за каждое слово нужно будет дать ответ не только в будущей жизни, но и в этой, земной. На просьбу «рассказать о себе откровенно» он сказал: «Видите ли, по натуре своей я замкнутый человек и не хочу скрывать этого. Мало с кем общаюсь, если нет конкретных деловых вопросов. Понимаю, что может создаться впечатление, что я избегаю деловых контактов, чувствую, что редко обращаюсь в Совет, но существенных вопросов не возникает, а по пустякам идти считаю несолидным». «С московскими архиереями отношения нормальные, - продолжал Пимен. - Сам я ко всем отношусь хорошо и думаю, что нет оснований плохо относиться ко мне». Его «закрытость» раздражала и некоторых архиереев, считавших его «выскочкой», который «оттер более достойных». Однако митрополит Пимен не был карьеристом, он привык следовать воле Божией, привык смирять свою волю. На вопрос о сплетнях и слухах вокруг его будущего он отвечал: «Бывают разные слухи, но я смотрю на это сквозь пальцы: мало ли что говорят».

Несмотря на то, что он был погружен в людскую среду, наполненную человеческой греховностью, внутренне он всегда был наедине с Богом. Он говорил: «Что такое духовное совершенство? Это постоянное молитвенное общение с Богом, постоянное духовное горение». При этом он повторял слова своего небесного покровителя преподобного Пимена Великого: «К кипящему сосуду не прикоснется и муха; если же остудить сосуд, какие только гады не войдут в него!» Он помнил советы духовных наставников, архиереев, у которых учился в первые годы своего церковного служения. Особенно он почитал память архиепископа Илариона (Троицкого); в Сретенском монастыре, где он принял постриг в 1925 году, когда архиепископ был уже на Соловках, память о нем была жива всегда. В 1969 году митрополит Пимен записал в своем дневнике: «28 декабря. Воскресенье. Литургию совершал в патриаршем соборе. 40 лет со дня кончины архиепископа Илариона. Молились».

Патриарх Алексий I видел своим преемником митрополита Пимена. Архиепископ Краснодарский и Кубанский Алексий спросил патриарха незадолго до смерти: «"Ваше Святейшество, как Ваше здоровье?" Ответ: "Что-то неважно: сказывается возраст, побаливает сердце, чувствуется недомогание, слабость. Вообще пора на покой. А кого после меня будете выбирать патриархом?" Я ответил: "Некого, Ваше Святейшество, живите вы дольше". - "И я говорю, что некого; но вот, может быть, митрополит Пимен: он и в возрасте, и серьезен. Это самая подходящая кандидатура на пост патриарха после моей смерти. Завещания я писать не буду"». За несколько часов до смерти 16 апреля 1970 года патриарх Алексий возложил на митрополита Пимена вторую панагию, эту же награду получил и митрополит Никодим.

Митрополит Пимен более года был местоблюстителем патриаршего престола. В своих письмах за рубеж он объяснял, что Поместный Собор не может быть собран до лета 1971 года из-за сурового российского климата, не имея возможности написать о том, что власти не разрешают Собор в год 100-летнего юбилея Ленина. Ко времени Собора он рассматривался как единственная кандидатура на патриарший престол. Еще в 1966 году глава Совета по делам РПЦ предлагал патриарху Алексию рассмотреть кандидатуру митрополита Никодима, на что Святейший ответил: «Он еще молод. Пожалуй, это не поймут. Пимен на пост патриарха больше подходит. Патриарху совсем не нужно быть активным путешественником по другим странам. Он может быть как бы в стороне, а выступать патриарху следует тогда, когда это нужно». Власти внимательно зондировали мнения среди архиереев о будущем патриархе. В 1970 году Совет докладывал в ЦК партии общее мнение большинства епископата, которое выразил митрополит Орловский Палладий: «Митрополит Пимен - уважаемый всеми церковный деятель, он больше, чем другие архиереи, известен среди духовенства, а также и верующих, его больше уважают, он скромнее. И если бы стали голосовать, то голосовали бы за Пимена».

19 лет продолжалось патриаршество Святейшего Пимена. В условиях тотального государственного контроля над Церковью он медленно, но упорно вел Церковь к ее возрождению. Его ругали «церковные диссиденты», появилось знаменитое открытое письмо А.И. Солженицына. Не все понимали ситуацию, в которой жил и работал патриарх. «Пусть пишут, - с горькой иронией говорил Святейший, - походили бы они пару дней в моих башмаках...» Своему архидиакону и его матушке, оказавшись с ними на минуту в лифте без посторонних ушей, он сказал: «Я - в золотой клетке...» Он был фактически в заключении...

Он понимал, что за ним ведется постоянное наблюдение; он вынужден был согласовывать в Совете все решения Синода. Как и в годы явного исповедничества, в эти годы, когда это исповедничество не было заметно внешнему наблюдателю, патриарх Пимен черпал силы в молитве. Часто казался он внешне молчаливым, инертным, скучающим. Но кто знал его ближе и видел, как он часами, страдая в последние годы от болезней, сидел в безмолвии перед чтимым образом, тихо перебирая четки, тот понимал, что патриарх был великим делателем умной молитвы. Покойный профессор МГУ А.Ч. Козаржевский говорил о патриархе Пимене: «Самородок был. Очень преданный, убежденный человек! Монах в полном смысле слова. Не ханжа, монах по всей строгости... Ему было трудно в "золотой клетке" в Чистом переулке. Он раскрывал себя на службе».

Бог судил ему дожить до рубежных событий в возрождении духовности в нашем обществе. «Если вспомнить, какими благами по милости Божией мы располагаем, - сказал однажды патриарх, - главным из них нужно признать время. В чем его положительная ценность? Время не только уходит, но и приходит». Еще при его жизни процесс церковного возрождения в России стал необратимым, и в этом его заслуга. В середине 1980-х пришло время возрождения и воскресения. В 1984 году его усилиями был возвращен Церкви Данилов монастырь, где был создан административный центр Московского Патриархата; сюда в 1986 году переехал ОВЦС .

Много лет созданная волей Патриарха синодальная комиссия готовила празднование 1000-летия Крещения Руси. Его защита от властей и помощь позволила митрополиту Питириму создать мощный издательский центр, где был собран уникальный научный и авторский коллектив. 29 апреля 1985 года впервые за 40 лет глава государства принял в Кремле патриарха и членов Синода.

Всенародное, почти государственное празднование 1000-летия Крещения Руси стало подлинным знамением новой эпохи в истории Церкви и ее отношений с государством. Главным здесь было не только историческое осознание определяющей роли Православия в прошлом, в строительстве русской державы и русской культуры, но и реальное, практическое освобождение от семидесятилетнего духовного наваждения, возвращение к национальным истокам, к неустаревающим ценностям Евангелия.

После 1988 года началось активное церковное возрождение. За пять первых месяцев 1988 года открыто было более 60 храмов, а в оставшиеся месяцы года Церкви возвратили около 1000 храмов. Процесс восстановления приходов продолжался и в 1989 году. Общее число приходов Русской Православной Церкви на 1 января 1990 года составляло более 11 000. Осенью 1989 года патриарх возглавил празднование 400-летия патриаршества на Руси в Успенском соборе Московского Кремля.

О пасхальном богослужении, которое совершал в Богоявленском соборе патриарх Пимен в 1981 году, вспоминает протоиерей Всеволод Чаплин: «Тогда мне довелось присутствовать на пасхальном богослужении, молиться за пасхальным богослужением, которое совершал в Богоявленском соборе покойный патриарх Пимен. Конечно, на меня оказало очень глубокое воздействие эта служба, и тогда такие юношеские впечатления были во многом связаны с тем, что было впечатляюще видеть неподдельную радость людей...»

В середине 1980-х годов у патриарха обострились недуги, он с большим трудом мог ходить. В октябре 1988 года врачи обнаружили у него злокачественную опухоль кишечника. Министр здравоохранения Е.И. Чазов сообщил, что без операции Святейший проживет не более шести месяцев и кончина его может быть мучительной. Однако патриарх отказался от операции и прожил еще полтора года, предав душу Богу безболезненно.

Митрополит Сурожский Антоний в своей проповеди на смерть патриарха, последовавшей 3 мая 1990 года, сказал: «Многие годы, когда здоровье его уже было подорвано, он оставался человеком молитвы. Он не только участвовал во всех многочисленных и подчас изнурительно долгих богослужениях, но молился и постился у себя тайно, веруя - справедливо, - что невозможное людям возможно Богу, Который единый может претворить сердца каменные в сердца плотяные. Однажды я спросил одного верующего в России, чего он ожидает от патриарха: "Чтобы он был молитвенником пред лицом Божиим за нашу землю. Патриарх - печальник перед Богом"». Таким исповедником за веру Христову и молитвенником за православный русский народ и вошел в историю Святейший Патриарх Пимен.

Дата рождения: 23 июля 1910 г. Страна: Россия Биография:

Святейший Патриарх Пимен родился 23 июля 1910 г. в городе Богородске Московской губернии в семье служащего.

Еще учась в школе, отрок Сергей в праздничные и свободные от учебы дни любил бывать в храме, где часто читал и пел на клиросе, а также иподиаконствовал у епископов Богородских Никанора и Платона.

В 1923 г. Сергея, обладавшего прекрасным голосом, пригласили в архиерейский хор собора. Пение в хоре соединялось с серьезными теоретическими знаниями. Овладев мастерством вокального и регентского искусства, вскоре он уже сам пробовал силы в управлении хором своих сверстников в паломничествах по святым местам Центральной России.

В 1925 г. после окончания школы Сергей переехал в Москву и вскоре в Сретенском монастыре принял постриг в рясофор с именем Платон. В этот период жизни инок Платон управлял церковными хорами в московских храмах.

4 октября 1927 г. в пустыни Параклит (Святого Духа) близ 17-летний инок Платон был пострижен в монашество с именем Пимен — в честь древнего христианского подвижника египетской пустыни преподобного Пимена Великого (имя Пимен означает «пастырь»). Всю последующую жизнь монах Пимен старался быть не просто пастырем, но пастырем добрым, который полагает душу свою за овец своих. После пострижения в монашество и прохождения иноческого искуса в лаврском скиту Параклита монах Пимен продолжал руководить хором в московском храме во имя преподобного Пимена Великого. Затем он был регентом в Богоявленском кафедральном соборе в Дорогомилове.

16 июля 1931 г. архиепископом Звенигородским Филиппом (Гумилевским) монах Пимен был рукоположен во иеродиакона, а в январе 1932 г. — во иеромонаха. В течение нескольких лет иеромонах Пимен проходил пастырское служение в Москве.

Окончание Великой Отечественной войны застало иеромонаха Пимена священником Благовещенского собора в городе Муроме, куда в 1812 г. временно была перенесена из Москвы Иверская икона Божией Матери. В соборе он служил до 1946 г. Затем продолжал свое служение в в должности казначея Одесского Ильинского монастыря, помощника благочинного монастырей епархии, преподавал в Одесской духовной семинарии, исполнял другие епархиальные послушания.

За неутомимые труды иеромонах Пимен в декабре 1947 г. был возведен в сан игумена с возложением креста с украшениями. Вскоре игумен Пимен был переведен в , где до 1949 г. занимал должность секретаря епископа, члена епархиального совета, ключаря кафедрального собора Рождества Пресвятой Богородицы.

Обладая превосходной способностью вносить порядок и благочиние в церковную жизнь прихода, монастыря, епархии, игумен Пимен вскоре был призван к более ответственному служению: указом он в конце 1949 г. был назначен наместником Псково-Печерского монастыря. Почти через полгода игумен Пимен был возведен в сан архимандрита, а с 1954 по 1957 гг. был наместником Троице-Сергиевой лавры. Так же, как и в Псково-Печерском монастыре, он провел здесь крупные реставрационные работы в соборах, заботился о благоустройстве Лавры. При нем в трапезном храме были построены два новых придела во имя святителя Иоасафа Белгородского и преподобного Серафима Саровского.

Когда же Троице-Сергиева лавра была в целом благоустроена, Святейший Патриарх Алексий I и Священный Синод, принимая во внимание большой административный опыт и выдающиеся духовные качества ее наместника, призвали архимандрита Пимена к епископскому служению. 17 ноября 1957 г. в Успенском кафедральном соборе в Одессе архимандрит Пимен был хиротонисан во епископа Балтского и в конце того же года стал викарием — епископом Дмитровским. В июле 1960 г. епископ Пимен был назначен управляющим делами Московской Патриархии, в ноябре возведен в сан архиепископа и введен в состав Священного Синода. С 16 марта 1961 г. архиепископ Пимен был назначен на Тульскую кафедру с оставлением за ним должности управляющего делами Московской Патриархии. 14 ноября того же года назначен митрополитом Ленинградским и Ладожским.

За период с 1959 по 1962 гг. владыке Пимену наряду с основными обязанностями поручалось временное управление , и епархиями. Архиепископ Пимен состоял председателем Хозяйственного управления Московского Патриархата, настоятелем Патриаршего . В октябре 1963 г. он стал митрополитом Крутицким и Коломенским.

Митрополит Пимен был ближайшим помощником Святейшего Патриарха Алексия I. Всю свою жизнь он посвятил ревностному служению Церкви, и Церковь высоко оценила его выдающиеся заслуги. После блаженной кончины Патриарха Алексия I в 1970 г. митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен вступил, в соответствии с «Положением об управлении Русской Православной Церковью», в должность Местоблюстителя Московского Патриаршего престола.

3 июня 1971 г. в Богоявленском соборе состоялась интронизация избранного Поместным Собором Патриарха Московского и всея Руси Пимена. В своем Первосвятительском служении Святейший Патриарх Пимен явил себя достойным преемником и продолжателем церковного делания Святейших Патриархов Московских , и Алексия I.

Патриарх Пимен проявлял неустанную заботу о вверенной ему многочисленной православной пастве, о духовных школах, церковной издательской деятельности. Благоустраивались и открывались храмы и монастыри. Служение Первоиерарха было посвящено защите Церкви Христовой, древних традиций монашеской жизни, расширению влияния православной культуры в России и в мире. Одной из важнейших сторон деятельности Патриарха Пимена, начатой с первых же дней Патриаршества, было укрепление отношений между Православными Церквами разных стран. Многочисленные визиты Святейшего Патриарха Пимена и его братские встречи как за рубежом, так и на родине с Предстоятелями Православных и других христианских Церквей, а также с видными государственными и общественными деятелями различных стран послужили на благо Святого Православия.

Осуществляя высокую миссию в сфере межправославных отношений, Патриарх Пимен отмечал: «Мы стремились, и, по нашему мнению, небезуспешно, посильно послужить развитию братских отношений Русской Православной Церкви с возлюбленными Поместными Церквами. Единство в свидетельстве и служении великой православной вселенской семье — вот та святая задача, которой мы себя посвящаем».

В годы Первосвятительского служения Святейшего Патриарха Пимена Россия переживала время решительных исторических перемен. Русская Православная Церковь не могла оставаться в стороне от свершающихся судеб русского народа. В Предъюбилейном послании Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена и Священного Синода к 1000-летию Крещения Руси говорится: «Каждый из нас, чад церковных, ныне призван своим гражданским и религиозным долгом ревностно участвовать в развитии и совершенствовании нашего общества. Нас воодушевляет процесс укрепления духовных и нравственных основ в личной, семейной и общественной жизни нашего народа, стремление нашей страны укрепить общечеловеческие нравственные нормы в международных отношениях».

В июне 1988 г. Святейший Патриарх Пимен возглавил торжества, посвященные 1000-летию Крещения Руси, и Поместный Собор Русской Православной Церкви. В своем заключительном слове на торжественном акте, посвященном юбилею, Святейший Патриарх Пимен отметил, что изменения, происходящие в нашей стране, оказали положительное влияние на жизнь Русской Православной Церкви. Стало возможным более активное участие религиозных деятелей в жизни общества, и поэтому неслучайно, что в 1989 г. Патриарх Пимен был избран народным депутатом.

Патриарх Пимен участвовал в праздновании 400-летия установления Патриаршества на Руси, посетив осенью 1989 г. Московского Кремля и совершив панихиду у гробниц Российских Патриархов и молебен новопрославленным святым: святителям Иову и Тихону. После длительного перерыва верующие могли открыто совершить молитву в главном соборе Русской Церкви и приложиться к мощам святителей.

3 мая 1990 г. на 80-м году жизни Святейший Патриарх Пимен, причастившись Святых Христовых Таин, мирно отошел ко Господу.

Патриарх Пимен похоронен в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой лавры.