Хлебников направление в поэзии. Велимир Хлебников: биография, интересные факты из жизни, фото

Серебряный век русской поэзии стал уникальным периодом в истории русской культуры. Эти первый два десятилетия кровавого 20 века стали в России расцветом духовной культуры: литературы, философии, музыки, театра и изобразительного искусства. В поэзии этот период ознаменовался расцветом русского символизма, футуризма и акмеизма, а также бесчисленным количеством небольших поэтических школ.

Самым загадочным поэтом Серебряного век, стал Велимир Хлебников. Творчество Хлебникова оказало заметное влияние на русский и европейский авангард. А некоторые исследователи считают, что без Хлебникова время модернизма в искусстве не наступило бы…

Велимир Хлебников не был поэтом-верлибристом в современном понимании этого слова, однако из всех русских поэтов именно творчество Хлебникова наиболее объективно близко к основоположнику верлибра Уолту Уитмену. Однако, если Уитмен был скорее идейным новатором, использовав для выражения своей философии неожиданную на тот момент поэтическую форму – верлибр, то Хлебников постоянно искал новые формы выражения для своих, в общем-то во многом утопических, идей. Новаторские словотворческие эксперименты Хлебникова оказали наиболее сильное влияние на творчество многих его великих современников и даже стали предтечей многих современных литературных течений. Сам поэт считал себя творцом поэзии будущего и все его творчество – истовые искания, эксперименты, попытки свободы

словотворчества, свободы формы, достижения новизны.

На пол рассыпались вещи.

И я думаю,

Только усмешка,

Что теплится

На устах повешенного.

Боль от несовершенства мира и любовь к человечеству – главные мотивы поэзии Велимира Хлебникова. Поэт берет темы для своих произведений из окружающей его реальности – все великие потрясения века, свидетелем которых довелось стать поэту, нашли отражение в его творчестве. При этом всю поэзию Велимира Хлебникова отличает особенная фольклорность, природность, а также живая речь. Поэтический язык Хлебникова это не мертвая, застывшая данность, а живое природное явление, которое поэт использует для создания своей собственной системы слова.

Велимир Хлебников начал свой путь в литературе в кругу в 1908 году, когда будучи успешным студентом физико-математического факультета казанского университета, он неожиданно бросил учебу и отправился в Петербург. В Северной столице молодой человек очень быстро познакомился со всеми молодыми поэтами Петербурга, особенно близко он сошелся с символистами. Он посещал знаменитую «Башню» Вячеслава Иванова, «Академию стиха» при журнале «Аполлон», называл себя учеником Михаила Кузьмина. Именно в этот период он берет себе псевдоним Велимир (южнославянское имя означающее «большой мир». Настоящее имя поэта – Виктор), а также разрабатывает свою собственную философию, поэтику и эстетику.

«Свобода искусства слова всегда была ограничена истинами, каждая из которых частность жизни.

Эти пределы в том, что природа, из которой искусство слова зиждет чертоги, есть душа народа»

Хлебников быстро разочаровывается в символизме. Дело в том, что, несмотря на то, что литературные эксперименты Хлебникова получали положительные отзывы ведущих поэтов серебряного века, в символистских журналах стихи Велимира так и не были опубликованы. Да и сам поэт понял, что зажатый в строгие формы, ограниченный, напыщенный символизм – совсем не то, что необходимо ему для создания новой поэзии, поэзии будущего. Главной приметой новой поэзии поэт считал наличие нового поэтического языка – свободного от всех правил и форм. Хлебникова интересовали семантическое, фонетическое, смысловое родство слов, законы строения речи, связь между правилами словостроения, времени, судьбы… Называя себя Художником числа вечной головы вселенной, Велимир Хлебников пытался соединить поэзию и действительность.

В 1910 году поэт покинул круг символистов.

Я не знаю, Земля кружится или нет,
Это зависит, уложится ли в строчку слово.
Я не знаю, были ли моими бабушкой и дедом
Обезьяны, так как я не знаю, хочется ли мне сладкого или кислого.
Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу, чтобы солнце
И жилу моей руки соединила общая дрожь.
Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч моего глаза,
Как олень оленя (о, их прекрасные глаза!).
Но я хочу верить, что есть что-то, что остается,
Когда косу любимой девушки заменить, например, временем.
Я хочу вынести за скобки общего множителя, соединяющего меня,
Солнце, небо, жемчужную пыль.

С этого времени он становится своеобразным центром, вокруг которого начинает шуметь модернистское искусство того времени. Каменский, братья Бурлюки, Маяковский, Крученых, Лившиц и многие другие видели в Хлебникове лидера новой поэтической школы, однако сам поэт видел свое предназначение в ином – его не привлекали лавры вождя футуризма или роль метра от поэзии. По воспоминаниям современников, Велимир Хлебников не обладал характером лидера – он был мягким, скромным, во многом инфантильным человеком. Чудак, совершенно неприспособленный к быту и нетребовательный к комфорту, Хлебников был равнодушен к славе. Именно поэтому, став в 1910 году негласным лидером русских футуристов (сам поэт называл себя и своих сподвижников будетлянами – от слова будет), Хлебников остается неизвестным для широкого читателя.

В 1910 году начинается активная деятельность будетлян – выходят сборники «Садок судей» и «Пощечина общественному вкусу». Книги были приняты критикой, как открытый вызов литературному миру. Валерий Брюсов назвал «Садок судей» «мальчишеской выходкой дурного вкуса», а «Пощечину общественному вкусу»- вымученным бредом бездарных людей. Тем не менее, книги раскупались хорошо. Вслед за этими скандальными изданиями последовали одноименная листовка – «Пощечина общественному вкусу», в которой Велимира Хлебникова называли величайшим поэтом современности,и вторая часть «Судка судей».

Первый авторский сборник Велимира Хлебникова назывался «Ряв!» и был выпущен благодаря Алексею Крученых, считавшего Хлебникова своим учителем. Вслед за этим сборником выходят первый том собрание сочинений поэта, изданное Давидом Бурлюком и вышедший в издательстве Матюшина «Изборник стихов». Однако, несмотря на всеобщий успех и признание Хлебников вскоре разочаровывается в футуризме.

Еще раз, еще раз,

Я для вас

Горе моряку, взявшему

Неверный угол своей ладьи

И звезды:

Он разобьется о камни,

О подводные мели.

Горе и вам, взявшим

Неверный угол сердца ко мне:

Вы разобьетесь о камни,

И камни будут надсмехаться

Над вами,

Как вы надсмехались

Надо мной.

В 1914 году происходит тихий, но решительный разрыв Хлебникова с футуризмом, а через год, в 1915 году, Маяковский констатирует смерть литературного течения. Разразившаяся в 1914 году первая мировая война заставила Хлебникова вновь заняться вычислениями исторических закономерностей, которыми поэт интересовался с юности. Хлебников много работает над «Законами времени», которые позволили бы выявить периодичность свершения важных исторических событий. Поэт считал, что его открытие могло бы позволить предсказывать войны, крупные катастрофы и природные бедствия, и таким образом предотвращать их. Так, в сборнике «Пощечина общественному вкусу», вышедшем в 1912 была опубликована таблица, состоящая из различных дат, каждая из которых была связана с крушением тех или иных государств. Последним в таблице стоял 1917 год. За пять лет до октябрьской революции Велимир Хлебников предсказал крушение царской России.

Помимо «Законов времени», Хлебников продолжает литературные эксперименты. Излюбленной поэтической формой поэта по-прежнему остается верлибр. Еще во второй части «Судка судей» Хлебников объявляет верлибр – поэтическим размером живого разговорного слова. Верлибр Хлебникова – это поэтизация прозаической речи за счет поэтической формы. Как правило, верлибры Хлебникова отличаются небольшими размерами, емкостью, особой концентрацией и напряжением. При этом поэт ритмизирует все уровни верлибров, используя при этом не метрический размер, а поэтические элементы разных уровней. В частности, как гармонизирующую структуру поэт часто использует изосинтаксизм.

Все стихи Велимира Хлебникова сложны и многогранны, их отличает стилевое многообразие, необычная лексика, сознательное нарушение синтаксических норм и даже отказ от них.

Отдельно стоит упомянуть словотворческие опыты поэта. В юности Велимир Хлебников разработал поэтический язык, строящийся на словообразах названный им «заумью». Позже поэт создал звездный язык, который опирался на универсальное звучание согласных и должен был стать по замыслу поэта прообразом общего мирового языка.

Я умер и засмеялся.
Просто большое стало малым, малое большим.
Просто во всех членах уравнения бытия знак «да» заменился знаком «нет».
Таинственная нить уводила меня в мир бытия, и я узнавал Вселенную внутри моего кровяного шарика.
Я узнавал главное ядро своей мысли как величественное небо, в котором я нахожусь.
Запах времени соединял меня с той работой, которой я не верил перед тем как потонул, увлеченный ее ничтожеством.
Теперь она висела, пересеченная тучей, как громадная полоса неба, заключавшая текучие туманы, и воздух, и звездные кучи.
Одна звездная куча светила, как открытый глаз атома.
И я понял, что все остается по-старому, но только я смотрю на мир против течения.
Я вишу как нетопырь своего собственного я.
Я полетел к родным.
Я бросал в них лоскуты бумаги, звенел по струнам.
Заметив колокольчики, привязанные к ниткам, я дергал за нитку.
Я настойчиво кричал «ау» из-под блюдечка, но никто мне не отвечал, тогда закрыл глаза крыльями и умер второй раз, прорыдав: как скорбен этот мир!

Большинство идей Хлебникова были утопически-наивными. Он мечтал победить и покорить «земной хаос», объединить «творян» всего мира, разгадать «законы времени» и переустроить Вселенную на новых, научно-трудовых основах. Он считал поэтов тайноведцами и пророками и считал, что все государства должны объединиться в одно – «государство-звезду», править которым должны 317 Председателей земного шара – поэтов, музыкантов, художников… Он и сам был Председателем земного шара – в начале 20-х годов, в Харькове Есенин и Мариенгоф во время шуточного выступления назначили Хлебникова Предземшара. Поэт принял шутку более чем серьезно.

Странными, фантастическими были идеи поэта, и такой же удивительной, похожей на сказку была его жизнь – бесшабашная, смелая и в то же время трагическая.

Будучи убежденным пацифистом, Хлебников был потрясен, когда в 1916 году его призвали на военную службу. В 1917 году он бежал из армии и позже, чтобы уклонится от призыва в армию Деникина, поэт провел несколько месяцев в психиатрической лечебнице. Пережив гражданскую войну, поэт отправился на Кавказ – восток всегда привлекал поэта, а позже еще дальше – в Персию. Советская Россия пыталась включитьсостав молодого советского государства часть Ирана в качестве Персидской советской республики. С этой целью в Иран была направлена специально сформированная Персидская Красная Армия. В составе этой армии в качестве лектора в Иран навстречу приключениям отправился и Велимир Хлебников. Поэт провел на востоке полтора года – с апреля 1920 до конца 1921 года. В Иране Хлебников написал несколько стихотворных циклов и поэму «Труба Гульмуллы». Неизвестно, какие лекции поэт читал красноармейцам, но у местного населения Велимир Хлебников пользовался уважением, его называли «русским дервишем».

Поэта не стало 28 июня 1922 года. Он умер от странной болезни, которую не врачи не сумели диагностировать.За несколько месяцев до смерти отмечая свой 37 день рождения, Велимир Хлебников сказал, что люди его задачи живут лишь 37 лет, а значит, этот год жизни станет последним в его жизни. Он оказался прав.

Возможно, поэт действительно сумел разгадать тайну закона времени. Ведь даже спустя 100 лет поэзия Хлебникова продолжает волновать и очаровывать.

Велимир Хлебников - один из самых загадочных поэтов Серебряного века. Споры о его творчестве не утихают и в наше время, но аксиомой остаются два факта: талант и любовь к России, которую он называл божественно звучащим стихом. Поэт прожил всего тридцать семь лет, но сумел, как и мечтал, «приобщить трепет своего сердца ко Вселенной ».

Прыжок в будущее

Осенью 1885 года в дружной семье Хлебниковых появился третий ребенок, сын Виктор. Родители мальчика происходили из купеческих семей и были высокообразованными людьми: отец - орнитолог, а мать - историк. Семья очень часто переезжала с места на место, и свою учебу Виктор начал в Казани. Там же он поступил в Университет на физико-математическое отделение.

Когда в 1903 году начались студенческие политические волнения, юноша принял активное участие в демонстрациях, был арестован и вместе с однокурсниками провел в заключении целый месяц. По освобождении Виктор восстановился в Казанском Университете, но перевелся на естественное отделение, где и продолжил свою учебу. К этому времени относятся его первые пробы пера, довольно успешные и быстро ставшие популярными в студенческой среде. Однако пьеса, которую Хлебников пытался опубликовать, отправив ее Максиму Горькому, была раскритикована “буревестником революции” и не увидела света.

Виктор продолжает учебу, занимается исследованиями, принимает участие в экспедициях орнитологов, публикует свои научные статьи, самостоятельно изучает японский язык и увлекается творчеством символистов. Начало войны с Японией оказало огромное влияние на молодого поэта. Именно это тяжелое время, он называет “броском в будущее”.

Король времени

Это была эпоха накала политических страстей и революционных событий, и сам дух того времени породил плеяду таких талантов, как Гумилев, Цветаева, Мандельштам, Пастернак и Ахматова. Осенью 1908 года Виктор Хлебников переводится в Санкт-Петербургский университет, чтобы быть ближе к центру поэтического новаторства. Он знакомится с поэтами и писателями, входит в петербургские литературные общества и начинает всерьез заниматься литературой.

Познакомившись с молодыми прогрессивными поэтами того времени и посещая поэтические вечера и литературные капустники, Виктор попадает под влияние символистов. Особенно он сближается с поэтами Ремезовым и Городецким, чей дом стал средоточием зарождающегося поэтического направления.

В это время Хлебников начинает создавать каламбурные рифмы и синтезированные слова. Сначала его “времыши” и “облакини”, кажется, приводят читателя в замешательство, но именно этот необычный прием вскоре очаровывает, словно экзотическое кружево, от которого невозможно отвести взгляд.

Заклятие смехом
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных - смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево!
Усмей, осмей, смешики, смешики!
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

Увлечение русским язычеством и античной мифологией помогло поэту создать сотни загадочных стихотворений, которые буквально взрывают воображение и раздвигают рамки пространства. Не зря Хлебников в это время и взял псевдоним “Велимир”, что в переводе с южнославянского означает “большой мир”. В этот период творчества друзья называют Велимира Хлебникова “королем времени”.

Председатель

Сам же неординарный человек и странный поэт был не согласен с титулом, присвоенным ему коллегами. Он называл себя “председателем Земного Шара”. Это было отнюдь не самолюбование и не культ собственной личности. Поэт хотел создать общество подобных “будетлян”, кто соединял бы в своем творчестве историю, философию, поэзию и даже математику. А сам же “председатель” продолжал творить, жонглируя стихотворными размерами. Велимир использовал стили верлибра и палиндрома. В 1920 году Хлебниковым была создана уникальная поэма “Разин”, написанная в стиле “перевертеня”, как сам автор именовал палиндром.

Многие критики того времени называли творчество уникального поэта дурным тоном, насилием над русским языком и конфронтацией с поэтическим миром. Большинство изданий отказывались печатать произведения Хлебникова. Однако, несмотря на это, с 1912 года начинают выходить сборники его стихотворений, которые раскупаются с огромной скоростью. Вскоре имя Велимира Хлебникова, как поэта, начинает звучать с оглушительной силой, а многие считают его даже литературным гением современности.

В эти годы Хлебников создает новый жанр. Его произведение “Зангези”(1922 г.) перевернуло представление о литературе как таковой. Его “сверхповесть” - это органичное сочетание разных, казалось бы, несочетаемых наук; это стиль, который расширяет рамки русской словесности. Хотя сверхповести Хлебникова многие считали заумными, они стали, своего рода, первыми шагами в исследованиях закономерностей, способных изменить жизнь человечества к лучшему.

Послесловие

Вся история России начала двадцатого века так или иначе отразилась в произведениях Велимира Хлебникова. Он, колесивший по всей стране, посетивший Украину и Персию, всегда оказывался в эпицентре событий.

Если я обращу человечество в часы
И покажу, как стрелка столетия движется,
Неужели из нашей времен полосы
Не вылетит война, как ненужная ижица?
Там, где род людей себе нажил почечуй,
Сидя тысячелетьями в креслах пружинной войны,
Я вам расскажу, что я из будущего чую
Мои зачеловеческие сны.
Я знаю, что вы - правоверные волки,
пятеркой ваших выстрелов пожимаю свои,
Но неужели вы не слышите шорох судьбы иголки,
Этой чудесной швеи?
Я затоплю моей силой, мысли потопом
Постройки существующих правительств,
Сказочно выросший Китеж
Открою глупости старой холопам.
И, когда председателей земного шара шайка
Будет брошена страшному голоду зеленою коркой,
Каждого правительства существующего гайка
Будет послушна нашей отвертке.
И, когда девушка с бородой
Бросит обещанный камень,
Вы скажете: «Это то,
Что мы ждали веками».
Часы человечества, тикая,
Стрелкой моей мысли двигайте!
Пусть эти вырастут самоубийством правительств и книгой - те.
Будет земля бесповеликая!
Предземшарвеликая!
Будь ей песнь повеликою:
Я расскажу, что вселенная - с копотью спичка
На лице счета.
И моя мысль - точно отмычка
Для двери, за ней застрелившийся кто-то...

В октябре 1917 года поэт приезжает в Петроград, а затем наблюдает за революционными событиями в Москве. Избегая мобилизации в деникинскую армию, Велимир Хлебников уезжает в Поволжье, где принимает участие в помощи голодающим. В период расцвета НЭПа он возвращается в Россию, где его жизнь обрывается совершенно нелепо из-за отсутствия медицинской помощи.

Он так и не успел стать “председателем Земного Шара”, но каждая его строчка достойна быть высеченной на камне, как считал Осип Мандельштам. Творчество Велимира Хлебникова - это памятник человеку будущего.

В Казани поэт Велимир Хлебников провел гимназические и студенческие годы, а потому город, повлиявший на формирование стольких талантов, не мог не оставить следа в его становлении.

При изучении биографии или творчества яркой личности исследователей и поклонников всегда интересует обстановка, в которой человек жил и творил, по каким улицам ходил, какой пейзаж из окна видел. Известный в Казани исследователь казанской биографии и творчества Велимира Хлебникова Александра БИРЯЛЬЦЕВА предлагает совершить заочную экскурсию по хлебниковским местам нашего города.

Велимир Владимирович Хлебников (настоящее имя Виктор) (1885-1922), русский поэт и прозаик. Родоначальник русского футуризма (группа «будетлян»). Создатель утопического общества Председателей Земного Шара (1916).

Реформатор поэтического языка (эксперименты в области словотворчества, зауми, «звездного языка»). Пацифистская поэма о первой мировой войне «Война в мышеловке» (1919), монументальные революционные поэмы (1920-1922) «Ладомир», «Ночной обыск», «Зангези», «Ночь перед Советами».

Цикл историко-математических статей, посвященных природе времени «Доски судьбы» (1922). Рассказы. Драмы. Оказал воздействие на русский и европейский авангард, в том числе в области живописи и музыки.

Самобытный поэт серебряного века Виктор (Велимир) Владимирович Хлебников родился 28 октября (9 ноября) 1885 года в калмыцком степном улусе Астраханской губернии (ныне Калмыкия) в семье ученого-орнитолога.

К родителям в Астрахань, где жили его родители, он заезжал во время своих длительных путешествий по стране и миру.

Филологи Астраханского университета давно изучают творчество этого поэта (кстати, в советское время оно практически не изучалось), но и регулярно собирают исследователей со всей России. В Астрахани работает единственный в стране музей Велимира Хлебникова, он расположен в бывшей квартире его родителей.

Помнит ли Казань о Хлебникове? В музее истории КГУ имеется небольшой стенд с его портретом гимназической поры, книгой стихов, изданной в 80-е годы, копией квартирной справки студента Хлебникова. В фондах есть папка с его фотографиями и публикациями о нем.

Улицы, названной в честь поэта, в городе нет, нет ни одной мемориальной доски, посвященной ему. Из трех домов, в которых жила его семья, остался только один. Но мы можем пройти по улицам, по которым он ходил, увидеть дома, в двери которых он заходил.

В Казани все начинается от Кремля

Свой маршрут по хлебниковским местам нашего города мы начнём от Тайницкой башни Казанского Кремля. Она находится с северной стороны крепости на берегу реки Казанки. На фотографии она на переднем плане слева, квадратная, приземистая, с трёхъярусной шатровой крышей, увенчанной символом объекта культурного наследия ЮНЕСКО (ромб, вписанный в окружность).

Правее башни мы видим старинное двухъярусное здание дворцовой церкви, а дальше и выше – красавицу башню Сююмбике – символ города Казани.

Эту панораму увидел юный гимназист Виктор Хлебников по приезде в Казань из Симбирска в 1898 году, так как именно она открывается путешественнику, прибывающему в наш город с запада или с юга.

И мы имеем право предполагать, что именно ей посвящены строки Хлебникова:

И вид приволжского кремля?

Хотя их также можно отнести и к Астраханскому Кремлю.

Если мы станем обходить кремлёвский холм вправо от Тайницкой башни (против часовой стрелки), то скоро перед нами предстанет следующая панорама. В центре панорамы мы видим круглую угловую Юго-Западную башню, справа – выразительную ступенчатую Спасскую башню с часами – южный вход в Кремль, а слева, за шатром проездной Воскресенской башни – купол и шесть минаретов мечети Кул Шариф.

Этой мечети Хлебников видеть не мог, так как её построили на рубеже 20 века в память о разрушенной здесь мечети войсками Ивана Грозного. Но и во время казанского периода своей жизни Виктор Хлебников мог наблюдать не менее 15 мечетей в нашем городе. Поэтому следующие его строки вполне могли быть навеяны казанскими впечатлениями:

Мечеть и храм несет низина

И видит скорбь в уделе нашем

Красив и дик, зов муэдзина

Зовет народы к новым кашам.

С булыжником там белена

На площади ясной дружила,

И башнями стройно стена

И город и холм окружила.

А уж о красавице башне Сююмбике, к которой мы с вами можем подойти близко, зайдя в Кремль, поэт говорит открытым текстом:

Казани страж – игла Сумбеки,

Там лились слез и крови реки.

Если вы приедете в Казань, то вам обязательно расскажут романтичные легенды об этой башне, которую все казанцы знают с детства.

Название башни связано с именем казанской царицы Сююмбике, дочери ногайского мурзы Юсуфа и жены трех последних казанских царей: Джан-Али, Сафа-Гирея и Шах-Али. Она была привезена в Казань в 1532 г. и здесь находилась до 1551 года, когда вместе с малолетним сыном Утямыш-Гиреем была отправлена в Москву. По описанию очевидцев, «народ казанский с большой скорбью проводил царицу», мечеть же, где был погребен оплакиваемый ею муж Сафа-Гирей, была названа мечетью Сююмбике. Возможно, остатки мечети находились рядом с позднее построенной башней, на которую традиционно и перешло название.

Есть и более поэтические легенды о названии башни. Одна из них гласит, что Иван Грозный, услышав о красоте и обаянии казанской царицы Сююмбике, прислал в Казань послов с предложением ей стать московской царицей. Но гордая Сююмбике отвергла царскую руку. Разгневанный царь пришел с огромным войском под город, осадил его. Тогда красавица согласилась выйти замуж, но в качестве свадебного подарка попросила построить за семь дней в Казани самую высокую башню. Началось спешное строительство: в первый день построили первый, самый большой по размерам, ярус, во второй день второй и т. д.

Наконец, к исходу седьмого дня башня была построена, и начался свадебный пир. Сююмбике попросила разрешение подняться на самый верх башни, чтобы обозреть город и попрощаться с его горожанами. Когда царица поднялась на башню, то, не имея сил расстаться со ставшим ей близким и родным городом, она бросилась вниз, на острые камни. Народ в память о последней казанской царице назвал башню её именем.

Ныне силуэт башни часто используется как архитектурная эмблема города: ее мы видим на открытках, значках, сувенирных изделиях. Башня Казанского вокзала в Москве более или менее точно воспроизводит башню Сююмбике, что, очевидно, по замыслу архитектора, должно было указывать направление железной дороги.

Рядом с башней Сююмбике находятся руины гробниц казанских ханов («У усыпальницы – предков гробницы» В. Хлебников).

Если мы вернёмся на площадь перед Спасской башней Кремля (сейчас она называется площадью Первого Мая), то одно из исторических событий, свершившихся здесь, тоже нашло отражение в стихах Хлебникова:

Мила, мила нам пугачевщина,

Казак с серьгой и темным ухом.

Она знакома нам по слухам.

Тогда воинственно ножовщина

Боролась с немцем и треухом.

Именно на этой площади в июле 1774 года шёл ожесточённый бой армии Пугачёва за Казанский Кремль. Стены Кремля обстреливались пушками, из каземата (ныне здание Национального музея РТ) вывели заключённых, среди которых была жена Пугачёва с тремя детьми. Старший сын Трофим, 11 лет, узнал отца. А Пугачев, выдававший себя за царя Петра III, громко приказал: «Отведите семью казака Пугачева на Арское поле и обойдитесь с ними ласково.»

Отсюда на следующий день началось поражение Пугачёвской армии, а вскоре после его пленения и казни состоялась гражданская казнь в Казани на этой площади. В 1833 году сюда приезжал А.С.Пушкин, осматривал стены и башни Кремля, расспрашивал оставшихся в живых очевидцев, собирая материал для «Истории Пугачёва» и «Капитанской дочки».

Мог ли знать обо всём этом Хлебников-гимназист и Хлебников-студент? Напомним, что в 1899 году, когда Виктор учился в 4 классе гимназии, вся Россия отмечала 100-летний юбилей Пушкина, а так как в Казани Пушкин провёл всего лишь 3 дня в 1833 году с конкретной целью, то учителя гимназии должны были в своих беседах упоминать и о визите Пушкина, и о «пугачёвщине» в Казани.

Теперь двинемся от Спасской башни в том же направлении – против часовой стрелки. Под восточной кремлёвской стеной нам встретится двухэтажное здание городской онкологической больницы.

Городская онкологическая больница (в прошлом – городская пересыльная тюрьма)

В этом здании находилась городская Пересыльная тюрьма, в которой пришлось провести один месяц Велимиру Хлебникову в конце 1903 года из-за участия в студенческих волнениях. Вот, что он писал родителям, находясь здесь:

«Дорогая мама и дорогой папа! Я не писал оттого, что думал, что кто-нибудь придет на свидание. Теперь осталось уже немного – дней пять – а может, и того еще меньше и время идет быстро... я недавно занялся рисованием на стене и срисовывал из «Жизни» портрет (неразб.) и еще две головы, но так как это оказалось нарушением тюремных правил, то я их стер... Я занимался на днях физикой и прочел больше 100 страниц, сегодня читаю Минто....Из анализа я прочел больше половины... Целую всех – Катю, Шуру, Веру, – скоро увидимся. Витя. Казань, Пересыльная тюрьма, 3.12.03». (Е.Р.Арензон, современный исследователь творчества Хлебникова, расшифровал неразборчивое слово в письме арестованного студента, и утверждает, что на стене камеры Хлебников нарисовал портрет Герцена).

Недалеко от восточной стены Казанского Кремля находится место обретения Казанской иконы Божьей матери. На этом месте в 16 веке был основан Казанский Богородицкий женский монастырь.

Знаменитая Казанская икона Божьей матери, спасительница России от поляков в 1612 году, хранилась в этом монастыре с момента обретения до дерзкого её похищения в 1904 году. Хлебников в это время был студентом Казанского университета, хотя летом 1904 года уезжал в Москву.

Похищение и уничтожение иконы всколыхнуло весь город, и не эти ли события перекликаются со строками, написанными в 1922 году:

…И если Вила умчала золотые чувалы Казани,

Ищите на это в Виле и Лешем

Вовремя данные мной указания…

Мы предполагаем, что под «золотыми чувалами» можно подразумевать драгоценный оклад Казанской чудотворной иконы.

В этом соборе хранилась икона Казанской Божией матери

В Крестовоздвиженском соборе Казани хранится один из списков иконы, подаренный Папой Римским Иоанном Павлом II

Когда в Казани был Пугачёв, здесь, на паперти монастыря был зверски убит пугачёвцами престарелый генерал-майор Кудрявцев, о чём упоминает А.С.Пушкин в «Истории Пугачёва»:

«Состояние Казани было ужасно: из двух тысяч осьмисот шестидесяти семи домов, в ней находившихся, две тысячи пятьдесят семь сгорело. Двадцать пять церквей и три монастыря также сгорели. Гостиный двор и остальные дома, церкви и монастыри были разграблены. Найдено до трехсот убитых и раненых обывателей; около пятисот пропало без вести. В числе убитых находился директор гимназии Каниц, несколько учителей и учеников и полковник Родионов. Генерал-майор Кудрявцев, старик стодесятилетний, не хотел скрыться в крепость, несмотря на всевозможные увещания. Он на коленах молился в Казанском девичьем монастыре. Вбежало несколько грабителей. Он стал их увещевать. Злодеи умертвили его на церковной паперти.»

А теперь прочтём строки Велимира Хлебникова о «стройном, белом городе» уже с продолжением:

Ты видишь город стройный, белый,

И вид приволжского кремля?

Там кровью полита земля,

Там старец брошен престарелый,

Набату страшному внемля.

Хотя подобная история произошла и в Астрахани во время восстания Степана Разина, нам кажется, что события города детства поэта, совпавшего с юбилеем Пушкина, ему должны быть ближе.

Итак, мы рассмотрели объекты, расположенные в Казанском Кремле и вокруг него, так или иначе связанные с творчеством Велимира Хлебникова, а теперь пойдём по тем улицам города, по которым ступала нога этого удивительного человека.

По улице Воскресенской к университету

Площадь перед Спасской башней сейчас носит название площадь Первого Мая, а 100 лет назад она называлась площадью Александра Второго. Примерно там, где сейчас мы видим памятник поэту-герою Мусе Джалиля, стоял памятник царю-освободителю Александру Второму.

В угловом здании бывшего Гостиного двора с 1898 года по сей день находится краеведческий музей. В те времена, когда семья Хлебниковых жила в Казани (1898-1908), этот музей назывался городским, сейчас это – Национальный музей Республики Татарстан, объединяющий множество филиалов, расположенных в Казани, в городах и сёлах республики.

Напротив музея – здание бывшей городской думы (с балконом над входом), а далее, через дом, длинное двухэтажное угловое здание – дом, в котором в начале 20 века работал и жил доктор «по кожным и венерическим болезням» Иван Евграфович Дамперов, близкий друг семьи Хлебниковых.

Местонахождение дома установлено нами с помощью анализа адресных календарей. В казанской адресной книге за 1899 год Дамперов Иван Евграфович числится по адресу: улица Воскресенская, дом Болдырева. Он является распорядителем Казанского общества охоты и преподавателем Казанской Земской фельдшерской школы. В адресной книге за 1906 год указано, что И.Е. Дамперов в том же доме Болдырева на улице Воскресенской ведёт приём по накожным и венерическим болезням с 9 до 10 часов утра и с 5 до 6 часов вечера.

Дом Болдырева на улице Воскресенской сохранился, сейчас он имеет адрес улица Кремлёвская, дом 7. В настоящее время там располагается одно из зданий исполкома г.Казани.

Дом Болдырева на Воскресенской – здание сегодня

В настоящее время в этом здании расположено управление кадровой политики Исполнительного комитета Казани. Обитатели этого дома изображены на следующей фотографии.

А мы с вами двигаемся по улице Кремлёвской, удаляясь от Кремля, проходим мимо здания Национального музея, рассматриваем с противоположной стороны дом, где жили Дамперовы, минуем перекрёсток и движемся вдоль длинного здания, занимающего весь квартал.

Это здание бывшей духовной семинарии. Сейчас в нём находится геологический факультет КГУ. Внешне это здание почти не изменилось за последние 100 лет.

Здание духовной семинарии (ныне геологический факультет КГУ). Современный вид

Таким было здание, когда в нем работала Казанская духовная семинария

Повернув за угол и пройдя несколько шагов, мы подходим к старинному Петропавловскому собору, построенному в честь приезда в Казань Петра 1 в 1722 году.

Петропавловский собор

От собора отходит Петропавловский переулок (ныне улица Ш.Рахматуллина), в самом начале его находится здание Мариинской гимназии, в которой учились Катя и Вера Хлебниковы, Варя и Оля Дамперовы.

Мариинская гимназия

Младшей сестре Велимира, Вере, не нравилось учиться в гимназии, об этом она, в последствии известная художница, писала так:

«в больших мёртвых классах с забеленными окнами вдруг жутко стало после зелёного ландышевого леса, земляничного, летнего, такого встречного, такого улыбающегося.»

На уроках раздавалось: «Хлебникова, где Вы, в облаках?». В ответ звучало спокойное: «Я рисую».

В Национальном архиве РТ мы обнаружили табеля с отметками Веры Хлебниковой, а также Варвары и Ольги Дамперовых.

Из табелей Веры Хлебниковой следует, что поступила она в гимназию в августе 1899 года в старший приготовительный класс, затем исправно переходила из класса в класс до пятого класса, а в пятом классе оказалась неаттестованной из-за частых пропусков занятий и была оставлена на второй год.

В августе 1905 года по прошению матери Вере было выдано свидетельство об окончании 4х классов гимназии с отличной отметкой по Закону Божьему, хорошими – по естественной истории и рукоделию, и удовлетворительными по русскому языку, математике, географии, истории, французскому языку и чистописанию.

Благодаря гимназическим табелям нам удалось уточнить дату рождения Веры Хлебниковой. Это 20 марта 1890 года. Такая дата стоит в табеле за первый и за пятый классы, табеля заполнены разными почерками, стало быть, разными классными дамами. Мы обращаем внимание на дату рождения Веры потому, что она не совпадает с датой из послужного списка отца.

В архиве Мариинской гимназии имеются также школьные табеля девочек Дамперовых – Варвары и Ольги. Варвара, которую называют первой любовью Велимира, родилась 29 ноября 1887 года, в гимназию поступила в один год с Верой, (1899). во второй класс. По постановлению педагогического Совета от 27 мая 1905 года Варваре Дамперовой был выдан аттестат об окончании семи классов гимназии с пятёрками по Закону Божьему, физике и географии; четвёрками по русскому, математике, истории, педагогике, немецкому, кройке и рисованию, и тройками по французскому, рукоделию и чистописанию.

Мариинскую гимназию также окончила и старшая сестра Велимира – Катя.

В настоящее время в здании Мариинской гимназии располагается лицей при Казанском государственном университете.

Двигаясь по улице Кремлёвской, мы приближаемся к учебным зданиям Казанского государственного университета. Первым нам встречается высотное здание физического факультета. На этом месте в начале 20 века располагался полицейский участок с пожарной каланчой, в который завели студентов – участников беспорядков 5 ноября 1903 года. Среди них был студент-первокурсник физико-математического факультета Виктор Хлебников (Хлебников писал: « и нас отвели в здание с пожарной каланчой»…).

Напротив физфака ныне расположено здание химического факультета КГУ, а во времена Хлебникова здесь возвышался величественный Воскресенский собор, давший название нынешней Кремлёвской улице – Воскресенская.

Химический факультет

Воскресенский собор

Далее мы подходим к кварталу, который занимает университетский городок. С левой стороны мы видим сквер с памятником великому учёному математику, ректору Казанского университета, Николаю Ивановичу Лобачевскому.

Памятник Н. Лобачевскому

Напротив сквера Лобачевского расположено главное здание Казанского университета – alma mater казанских студентов двух последних веков.

Казанский университет

Велимир Хлебников учился здесь в 1903-1904 годах и в 1905-1908 годах. Многоколонный портик главного здания Казанского университета сохраняется и поныне в своей классической стройности ионических колонн.

В декабре Хлебников успешно сдал все экзамены за первый семестр, но больше учиться в университете не захотел. 24 февраля 1904 года по собственному прошению он был уволен из числа студентов, переехал в Санкт-Петербург, где был зачислен на 3-й курс естественного отделения физико-математического факультета университета. Им овладело страстное желание к перемене мест, которое будет характерно для всей его жизни: сколько раз без всякой видимой причины Хлебников вдруг уезжал из одного города в другой, а то просто уходил пешком.

Вскоре Виктор возвращается в Казань. 28 августа 1904 года восстанавливается в Казанском университете, но уже на естественное отделение.

В Казани он получил начальную, но добротную подготовку по ряду математических дисциплин. А математикой, поисками числовых законов времени Велимир занимался до последнего дня своей жизни. Здесь «из первых рук» он познакомился с научным наследием Н.И.Лобачевского. Личность Лобачевского, совершившего революционный переворот в геометрии, и его теория глубоко поразили Хлебникова, стали близкими ему. Это один из ключевых образов его поэтического творчества.

В 1905 году Хлебников вместе с братом Александром был командирован в экспедицию на Урал, на Павдинскую дачу для сбора чучел и шкурок птиц. Шкурки и чучела должны храниться в Зоологическом музее университета, который находится на втором этаже в левом крыле здания.

Существуют воспоминания о Хлебникове Екатерины Неймаер, в которых она вспоминает, как обсуждала с Хлебниковым в Харькове свои казанские впечатления и, в частности, «чугунные плиты университета»:

«Узнав, что я путешествовала по Волге, была в Казани, спросил: что мне там понравилось? Помню, меня поразили чугунные плиты университета. Плиты пели. Словно на разных нотах шел звук: от шагов быстро идущих – в одной тональности, под дамскими каблуками – в другой. Все это казалось неожиданно волшебным.»

Сейчас в университете таких музыкальных плит нет.

Итак, если мы обернёмся назад и охватим взором всю улицу Кремлёвскую, которую мы с Вами прошли, мы можем представить себе впечатления от этой улицы юного Хлебникова, которые он высказал в неоконченном отрывке «Лев»:

«…я вспомнил одну улицу в Казани, узкую, белую от солнца, палящего ноги вдали черной коннице, несущейся на нас.»

Первый учебный семестр закончился студенческими волнениями.

«Прошлое, которым я горд»

В октябре 1903 года произошло событие, которое имело важные последствия. 26 числа умер студент С.Симонов, которого 4 месяца продержали в психиатрической лечебнице в ужасных условиях. Первая акция протеста студентов проходила в день его похорон, 27 октября, вторая – 5 ноября, в день основания университета. Студенты собрались у белоснежных колонн, пели «вечную память» жертве произвола.

В тексте полицейского донесения о событиях 5 ноября 1903 года говорится, что среди студентов слышались крики «К театру, к театру. Там споём» и часть студентов направилась к старой клинике.

А это здание и по сей день выглядит так же, но в ней расположено несколько научно-исследовательских институтов, входящих в состав университета. Оно расположено напротив левого крыла университета.

Старая университетская клиника

Хлебникова арестовали за участие в этой демонстрации. Вот как об этом пишет он сам:

«Нас не била плеть, но плеть свистала над нашей спиной. Четвертого «ноября» прошлого года мы мирно беседовали в этот час у самовара, пятого мы пели, мы стояли спокойно у дверей нашей Alma mater, а шестого мы уже сидели в Пересыльной тюрьме. Вот то мое прошлое, которым я горд.

Гулко падали ноги казацких коней на мерзлую землю, когда мерно скакал на нас отряд казаков...

С суками в руках, в тулупах, стояли вокруг нас дворники, бесстрастные и неподвижные, образовывая вокруг нас кольцо неодухотворенного человеческого мяса, с душою в потемках, не озаренной сознанием.

А после две огромные неповоротливые руки, взяв подмышки, почти повели, а иногда несли, в старый каменный ящик с черной доской над входом, рядом с которым высилась пожарная каланча».

Мать поэта – Е.Н.Хлебникова, вспоминает:

«...В тюрьме он провел почти месяц... С тех пор с ним произошла неузнаваемая перемена: вся его жизнерадостность исчезла, он с отвращением ходил на лекции».

Из тюрьмы Хлебников писал родителям:

«Дорогая мама и дорогой папа! Я не писал оттого, что думал, что кто-нибудь придет на свидание. Теперь осталось уже немного – дней пять – а может, и того еще меньше и время идет быстро. <....> я недавно занялся рисованием на стене и срисовывал из «Жизни» портрет (неразб.) и еще две головы, но так как это оказалось нарушением тюремных правил, то я их стер. <....>. Я занимался на днях физикой и прочел больше 100 страниц, сегодня читаю Минто. <....> Из анализа я прочел больше половины. <....> Целую всех – Катю, Шуру, Веру, – скоро увидимся. Витя. Казань, Пересыльная тюрьма, 3.12.03».

В Казани Виктор пережил русско-японскую войну, по словам матери, «с увлечением» встретил революцию 1905 года, посещал митинги, принимал участие в работе революционного кружка. Русско-японская война и произошедшее в ходе неё Цусимское сражение оказали большое влияние на Хлебникова и побудили его начать поиски «основного закона времени», пытаться найти оправдание смертям. Впоследствии Хлебников писал: «Мы бросились в будущее с 1905 года».

Принятый в декабре 1906 года в Общество естествоиспытателей Казанского университета на правах члена-сотрудника и издавший статью об открытии во время одной из экспедиций нового вида кукушки, Хлебников уже после 1906 года практически перестал уделять внимание как орнитологии, так и занятиям в университете, сосредоточившись на литературе.

Примерно в это время он пишет масштабное прозаическое произведение «Еня Воейков», которое осталось незаконченным, но явилось важным этапом творческого становления Хлебникова. Кроме того, в этот период им было написано большое количество стихотворений. Начался «словотворческий» период в творчестве Хлебникова.

В марте 1908 года Хлебников решился послать свои стихи поэту-символисту Вячеславу Иванову, чья статья «О весёлом ремесле и умном веселии», опубликованная в 1907 году в журнале «Золотое руно», произвела на него большое впечатление. Весной 1908 года в Судаке состоялось и личное знакомство. Попавший под влияние Иванова Хлебников в этот период написал около сотни стихотворений и пьесу «Таинство дальних», полную аллюзий на античную мифологию. В этих произведениях прослеживается влияние символизма.

В сентябре 1908 года Хлебников был зачислен на третий курс естественного отделения физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета и переехал в Санкт-Петербург. Главной причиной переезда было желание серьёзно заниматься литературой.

В 1916 году Хлебникова призывают на военную службу. В том же году Велимир еще раз, последний, приезжает в Казань – в госпиталь.

Сейчас и мы с вами пройдём мимо старой университетской клиники и по улице Нужина, бывшей Университетской, спустимся на улицу Пушкина. По улице Пушкина мы пройдём мимо памятника химику Бутлерову, работавшему в Казанском университете, мимо здания с мемориальной доской, где в одной из ночлежек «Марусовки» проходил свои «университеты» Горький, пройдём мимо Ленинского сада – бывшей Николаевской площади, о которой писал Горький:

«Если б мне предложили: «Иди, учись, но за это, по воскресеньям, на Николаевской площади мы будем бить тебя палками» – я, наверное, принял бы это условие».

Через Ленинский сад, разбитый на месте бывшей Николаевской площади, проходим к улице Пушкина, затем, пройдя мимо ночлежного дома в «Марусовке», в котором жил Горький в юности, попадаем на улицу Горького, проходим мимо музея Горького. В подвале этого дома находится мемориальная пекарня, в которой работал будущий писатель Алексей Пешков.

Во времена Хлебникова на этих зданиях не было мемориальных досок, но сам Горький был уже широко известен и студент Хлебников послал ему свою пьесу «Елена Гордячкина», обратившись к Алексею Максимовичу так: «Уважаемый и дорогой писатель».

Вера Хлебникова вспоминала, что когда Виктор получил ответ от Горького, «вид у него был гордый и радостный», несмотря на то, что его рукопись была перечёркнута во многих местах красным карандашом.

Двигаясь по улице Горького мы приближаемся к зданию Художественной школы на улице Карла Маркса. Сейчас в нём находится Казанское художественное училище, в 20 веке долгое время было учебное здание Казанского авиационного института.

Во времена Хлебникова здесь была Художественная школа. Вот как об этом здании писала Вера Хлебникова в своих воспоминаниях:

«В городе есть таинственное красное здание с острыми башенками…»

Казанская художественная школа. Современный вид

В Национальном архиве РТ архиве найдены табеля вольнослушателей за 1905-1906 годы Хлебниковой Веры и Хлебникова Александра, сестры и брата будущего поэта.

Вера была очень рада расстаться с гимназией и учиться в художественной школе:

«….в душу вливается какая-то растущая радость: краски, палитра, кисти… Этюды огромные бесстрашными мазками. Краски на полу, на щеках, на руках, башмаках.»

Из табеля видно, что обучение проходило в дневных и вечерних классах. В вечерних классах Вера обучалась в сентябре в «головном контурном с гипса», затем была переведена в тушевальный класс. В «головном тушевальном» в декабре, январе, феврале и марте стоят отметки в строке «Портрет законч.» и в строке «Наброски» в феврале и в марте. Также у Веры в табеле стоят отметки в разделе «Дневные классы» в строке Natur mort живописного класса декабре и январе.

Вечерних классов было четыре: головной контурный, головной тушевальный, фигурный и натурный (каждый из которых ещё и разделён на подклассы), а дневных три: архитектурный, живописный и скульптурный, тоже с подклассами.

Ее, как и брата, учил знаменитый казанский художник П.П.Беньков. Окончив Мариинскую гимназию, которая располагалась в нынешнем здании школы №6, Вера поступила в Казанскую художественную школу, где проучилась до 1908 года, когда вся семья Хлебниковых, кроме Виктора, переехала в Киев.

Судя по воспоминаниям В. Хлебниковой, радость от пребывания в художественной школе постепенно проходила. Преподаватели говорили ей:

«Ваши работы слишком обращают на себя внимание, нужно, чтобы работы учеников не отличались одна от другой по приёму, ваша мозаичность – это предвзятость… Перемените вашу манеру.»

Сохранился её табель за этот учебный год и табель её брата Александра Хлебникова.

Табель вольнослушателя Казанской художественной школы представляет собой двусторонний лист размером А4, расчерченный в виде сложной таблицы. Из таблицы видно, что обучение проходило в дневных и вечерних классах. В вечерних классах Вера обучалась в сентябре в «головном контурном с гипса» и имела отметки I-7+II+II, и была переведена в тушевальный класс. В «головном тушевальном» в декабре, январе, феврале и марте стоят отметки в строке «Портрет законч.» и в строке «Наброски» в феврале и в марте. Отметки являются сочетанием римских и арабских цифр через знаки «+» и «-». Также у Веры в табеле стоят отметки в разделе «Дневные классы» в строке Natur mort живописного класса декабре и январе.

Вечерних классов было четыре: головной контурный, головной тушевальный, фигурный и натурный (каждый из которых ещё и разделён на подклассы), а дневных три: архитектурный, живописный и скульптурный, тоже с подклассами. Больше ничего о Вере Хлебниковой найти не удалось. Графы о дате рождения, сословии, с каким образованием поступила, остались незаполненными.

Читая воспоминания Веры Хлебниковой, можно попытаться угадать, что римские цифры означают категорию или степень качества успехов. Если она недовольна отметками 2 и 3, значит, балл 1 является лучшим. У Веры 1 встречается в головном контурном классе в сентябре и в строке «Наброски» в головном тушевальном классе.

Хлебников Александр, согласно его табелю за тот же учебный год, в сентябре посещал вечерний фигурный класс и дневной живописный, и те же классы посещал в декабре.

Виктор Хлебников тоже был вольнослушателем школы, также увлекался рисованием, а в своём письме из тюрьмы родителям он пишет о ней так: «сгорела ли Художественная школа?»

Постепенно мы приближаемся к Арскому полю. В советское время площадь называлась Поле Ершова. В этом районе когда-то был парк «Русская Швейцария», теперь это ЦПКиО имени Горького.

Напротив парка, за длинным забором, видим здание 6-й городской больницы, где до революции находилась Духовная академия. Судя по старинным картам, этот район назывался Академической слободой. Здесь жили преподаватели Духовной академии и университета.

Что покажем потомкам?

В нашем городе до недавних пор существовали три дома, в которых жили Хлебниковы. Один из них – на улице Калинина. Как сообщает каталог-справочник «Республика Татарстан: памятники истории и культуры», поэт Велимир Хлебников жил в этом доме в 1906-1908 годах: «Двухэтажный дом решен в традициях народной архитектуры с мотивами ампира в верхней части дома (антресольный этаж, лепнина на фризе)».

Интересно, что позднее, в 1929-1931 годах, в этом доме жил один из первых профессиональных татарских композиторов – Салих Сайдашев.

Начало современной улицы Вишневского сохраняет первозданный колорит. Затем улица приобретает вид типичной магистрали большого города конца XX века. И вы не сразу найдете уходящую вправо улицу Калинина – бывшую Третью гору. Два шага вправо – и мы с вами словно в XIX веке. Улица узкая, с одно– и двухэтажными домами, с водозаборными колонками.

Прошли несколько домов – и перед нами на фоне здания Казанской строительной академии двухэтажный дом желтого цвета, с пилястровым фасадом, под номером 59. Это бывший дом В.Ф. Максимова, построенный во второй половине XIX века. В этом доме семья Хлебниковых прожила 7 лет – с 1898 по 1905-й. Отсюда Виктор ходил на занятия в 3 мужскую гимназию.

Отец поэта работал сначала управляющим первым казанским удельным имением, принадлежавшим царской семье, а с 1905 года руководил курсами по пчеловодству в Каймарской волости.

Собственно, этого дома уже нет. Он был незаконно снесён в 2004 году, и сейчас на его месте пустырь.

Теперь этого дома уже нет

Хлебников проходил мимо домов, где совсем недавно жили Максим Горький и Владимир Ульянов (на первом есть мемориальная доска, во втором – дом-музей). Затем поворот направо, на улицу Поперечно-Горшечную (Маяковского). Несколько шагов по ней до извилистого и узенького Гимназического переулка. В этом переулке будущий поэт проходил под окнами дома, где с 1903 года жил известный востоковед Катанов, и шел до самого конца переулка (ныне Школьный) к зданию своей гимназии, которая тогда располагалась в бывшем доме помещика Чемезова.

Это здание было построено в XVIII веке. Сначала дом принадлежал купцу Богдановскому, городскому голове. В 1786 году тот продал дом статскому советнику Владимиру Чемезову. Дворянин Чемезов сломал деревянное здание, вырубил часть сада и построил большой каменный особняк, двухэтажный, в классическом стиле, с балконом на четырех колоннах. Вокруг дома разбили оранжереи и теплицы, через овраги в саду перекинули мосты.

В самых темных и заросших уголках сада Чемезов приказал вырыть пещеры и соорудить гроты. В одном из них он установил мраморную статую Ричарда Львиное Сердце в полный рост, которую приковали цепью к каменной стене грота. Словом, в саду было на что посмотреть.

Сад Чемезова был доступен для казанской публики. Каждый желающий мог побывать в его пещерах и гротах, отдохнуть в беседках.

В 1880 году дом был куплен под здание новой мужской гимназии, третьей по счету. Сад Чемезова еще существовал, хотя ему в то время исполнилось уже 100 лет.

В настоящее время мы можем наблюдать в первозданном виде только Чемезовский дом. До 1999 года в бывшей гимназии проходили занятия, но потом из-за капитального ремонта все учебные помещения четвертой школы были переведены в новое здание.

Будущий поэт – тогда его звали Виктор – учился здесь с четвертого класса (1898-1903). Вячеслав Аристов писал:

«Среди… наставников В.Хлебникова в гимназии выделялись учитель истории и географии В.А. Белилин (выпускник Казанского университета, автор исторической записки о третьей гимназии) и учитель чистописания и рисования П.К. Вагин (из вятских крестьян, в Академии художеств получил звание «неклассного художника»). Прекрасно знал свой предмет высокомерный француз А.Я. Пор.

Однако с особым нетерпением ученики ждали уроков математики в старших классах, которые вел только что окончивший Казанский университет Николай Николаевич Парфентьев (1877-1943). Именно благодаря ему Виктор Хлебников впервые познакомился с основными положениями неевклидовой геометрии Лобачевского, так поразившей его и глубоко запавшей в душу.

Дома, с домашними учителями Виктор много занимается живописью. Владение техникой живописи и художественную одаренность Хлебникова отмечают все знавшие его и в более поздние годы».

Недалеко от дома №59 находится другой дом, в котором Хлебников жил, будучи студентом (улица Волкова), дом 46 (старый адрес: Вторая гора, дом Ульянова), Именно этот адрес указан в студенческом билете в 1903 году, и он указан как обратный в письме Хлебникова Вячеславу Иванову от 31 марта 1908 года.

Дом цел, он является частным владением нескольких семей. В настоящее время руководство Казанского филиала Российской международной академии туризма занимается хлопотами об установлении мемориальной доски на этом доме.

Еще один дом – по улице Тельмана, №23 – до сего дня не дожил. В марте 1998 года он стоял невредимым и в нем жили люди, зимой 1999 года имел только стены, внутренние перегородки и полы уже были разрушены. А в конце января 2001 года на месте снесенного и двух соседних домов уже была стройплощадка.

Снова читаем справочник:

«Двухэтажный дом с застекленной крытой верандой над парадным входом. Над крайними окнами карниз приподнят над фигурными щипцами. Окна имеют резные наличники. Щипковые простенки выделены пилястрами. В доме Чиркиной в 1905-1906 годах жили отец поэта Велимира Хлебникова, а также известный педиатр А.Агафонов и профессор истории М.В.Бречкевич».

Также мы хотим обратить ваше внимание на здания, имеющие отношение к другим членам семьи Хлебниковых.

Это здание второй мужской гимназии, в которой учился отец Велимира – Владимир Алексеевич около 1868-1873 годов. Сейчас в нём расположен центр детского творчества Вахитовского района. Это здание находится на левом берегу канала Булак.

Вторая мужская гимназия

На той же стороне Булака находится здание бывшего Казанского реального училища, в котором учился Александр Хлебников. Сейчас в нём находится одно из учебных зданий педагогического университета.

Бывшее Казанское реальное училище. Современный вид

Первоначальный вид

«Люди моей задачи, – печально и спокойно говорил поэт, – часто умирают в 37 лет».

Весной 1922 года, тяжело больной, он отправляется с мужем сестры, художником, в Новгородскую губернию. Там, в деревне Санталово, 28 июня Хлебников умер. Ему шел 37-й год.

Материал размещен на сайте заведующей кафедрой спецдисциплин

Казанского филиала Российской международной академии туризма, кандидата педагогических наук

Александры Ревмировны Биряльцевой

Читайте в «Казанских историях»:

БИОГРАФИЯ

ХЛЕБНИКОВ Велимир (Виктор Владимирович) – поэт, ведущий теоретик футуризма.

Родился в семье ученого-естественника, орнитолога и лесовода. С 1903 г.– студент Казанского, в 1908-1911 гг.– Петербургского университета (не окончил).

В Петербурге посещал литературные «среды» в «башне» Вяч. Иванова и «Академию стиха» при журнале «Аполлон». С поздним символизмом X. сближал интерес к философии, мифологии, русской истории, славянскому фольклору (славянским именем Велимир поэт был «наречен» именно в «башне»).

Однако, несмотря на внешнее ученически-истовое следование «заветам символизма», X. был внутренне чужд этому течению, равно как и нарождающемуся акмеизму. Расхождение основывалось на коренном различии взглядов на, природу Слова (языка) и Времени. Символисты и акмеисты стремились выявить в отвлеченном слове закодированные «вечные сущности» и перемещали современность в контекст предшествующей культуры, уводили настоящее к «первозданной ясности прошлого» («кларизм» Вяч. Иванова, «адамизм» С. Городецкого и Н. Гумилева) Философско-эстетическая ориентация X. была принципиально иной. Поэт отсчитывал начало своего творчества с необычайно мощного по социальному заряду 1905 г.: «Мы бросились в будущее... от 1905 года» (хотя некоторые свои литературные опыты он посылал М. Горькому еще в 1904 г.). Остро переживая позорное поражение на Востоке и удушение первой русской революции, напряженно размышляя над ходом истории, X. предпринял утопическую попытку найти некие универсальные числовые законы Времени, так или иначе влияющие на судьбы России и всего человечества.

Прошлое, настоящее и будущее в его утопической системе представлялись лишь фрагментами единого непрерывного Времени, эластичного и циклично повторяющегося в своем круговом развитии. Настоящее, являясь вместе с прошлым частью целокупного времени, получало таким образом возможность перемещения в «научно предсказуемое» будущее. X. подходит к данному вопросу как ученый-исследователь, но, будучи поэтом по своей природной сути, он постигает Время сквозь мифопоэтическую призму и превращает предмет исследования в свою главную и пожизненную тему наряду с другим постоянным героем своей поэзии – Словом, языком.

Слово в его философско-поэтической системе переставало быть только средством передачи культурной традиции в ее смысловых и эстетических значениях, а становилось собственно-значимой и самоценной чувственной данностью, вещью и, следовательно, частью пространства. Именно таким образом, через Время (прошлое, равно как и настоящее), зафиксированное Словом (овеществленным, материализованным) и превращенное в пространственный фрагмент, осуществлялось искомое философское единство «пространства-времени».

Единство, допускающее возможность его переоформления в слове и, значит, поддающееся активному регулированию по воле речетворца. Создавалась внешне логически-ясная концепция преодоления физического времени как пространства за счет реставрации (в прошлом) и реконструкции (в настоящем и будущем) слов-вещей и пересоздания на этой основе всей застывшей в пространстве и времени системы узаконенных художественных форм и социальных институтов.

Открывалась как бы единая «книга бытия», книга Природы – утопическая мечта X., поэтическому воплощению которой он посвятил всю свою жизнь.

Искания X. вполне согласовывались с общим путем устремленного в будущее футуризма, относившего смыслы, в противовес символистским, потусторонним отвлеченностям, к чувственным данностям. Это происходило и в живописи, также искавшей единство «пространства-времени» и насыщавшей пространственную изобразительность «четвертым измерением», т. е. временем.

Не случайно поэтому после знакомства с В. Каменским, способствовавшим первой публикации поэта (Искушение грешника //Весна.– 1908.– No 10), и сближения с группой поэтов и художников (Д. и Н. Бурлюки, Е. Гуро, М. Матюшин) X. становится «невидимой», но главной «осью вращения» футуризма.

В 1910 г. вышел совместный сборник группы футуристов -– «будетлян» в придуманной X. славянской огласке -– «Садок судей». Позже к ним присоединились А. Крученых, Б. Лившиц и В. Маяковский. Другой сборник «будетлян» «Пощечина общественному вкусу» (1912) почти наполовину состоял из произведений X.: поэма «И и Э», «Гонимый – кем, почем я знаю?..», знаменитые «экспериментальные» «Кузнечик» и «Бобэоби пелись губы...». На последней странице сборника была напечатана исчисленная поэтом таблица с датами великих исторических потрясений. Последней датой был 1917 г. (ср. с порожденным X. пророчеством в поэме В. Маяковского «Облако в штанах»: «...в терновом венке революций грядет шестнадцатый год»). Подобные расчеты X., называвший себя «художником числа вечной головы вселенной», проводил постоянно, проверяя свою теорию кругового Времени и стараясь «разумно обосновать право на провидение» (см. его кн.: «Учитель и ученик», 1912; «Битвы 1915-1917 гг. Новое учение о войне», 1915; «Время-мера мира», 1916; «Доски судьбы», 1922; статьи «Спор о первенстве» и «Закон поколений», 1914. Некоторые идеи X. о «жизненных ритмах» подтверждаются современной хронобиологией).

В 1910 гг. выходят книги X. «Ряв!», «Творения 1906-1908», «Изборник стихов. 1907-1914», получают развитие разработанные им ранее «первобытные» славяно-языческие утопии: «Змей поезда», 1910; «Лесная дева», 1911; «И и Э», 1912; «Шаман и Венера», «Вила и леший», 1912; «Дети Выдры», 1913; «Труба марсиан», 1916; «Лебёдия будущего», 1918. В них поэтически формулировалась мечта X. о всесветном единении «творян» и «изобретателей» (их антиподы – «дворяне» и «приобретатели») в лоне единой и всевременной матери-Природы, одухотворенной человеческим трудом. X. предлагал: «Исчислить каждый труд ударами сердца – денежной единицей будущего, коей равно богат каждый живущий» (V, 157). (Раскрытие важной для X. темы труда см.: «Мы, Труд, Первый и прочее и прочая...», «Ладомир» и др.) Верховным представителем «творян», по мысли X., является поэт, а искусство становится проектом жизни (идея жизнестроительного искусства). Поэтические утопии и жизненное поведение поэта сливаются: начинаются пожизненные странствия X. по России как выражение особого «внебытового» существования творца.

К 1917 г. понимание искусства как программы жизни трансформируется в обобщенно анархическую утопию о мессианской роли поэтов – тайновидцев и пророков, которые вместе с другими деятелями культуры должны создать международное общество Председателей Земного Шара из 317 членов (317– одно из выведенных X. «магических» чисел Времени). «Председатели» призваны осуществлять программу мировой гармонии в «надгосударстве звезды» («Воззвание Председателей Земного Шара», 1917).

Одновременно с созданием «первобытных» и космомифологических утопий X. выступает и как мятежный автор антибуржуазных и антитехнократических гротескных пророчеств о «бунте вещей», который, по мнению поэта, неизбежен в урбанизированном будущем, если его распорядителем станет сообщество «приобретателей» и «дворян» (поэма «Журавль», 1909; пьеса «Маркиза Дэзес», 1909-1911, и др.).

В годы первой мировой войны социальная активность X. значительно возросла, отчетливо выявился его интерес к теме современности (в 1916--1917 гг. поэт служил рядовым в армии). Эта тенденция усилилась в годы революции и гражданской войны. X., смыкаясь в гуманистическом пафосе с Маяковским, не приемлет империалистическую бойню (поэмы «Война в мышеловке», 1915-1922; «Берег невольников», 1921), но в дерзком восстании «колодников земли» он, подобно А. Блоку, видит справедливость исторического возмездия и по-славянски былинный размах переустройства Вселенной на новых научно-трудовых человеческих основах («Каменная баба», 1919; «Ночь в окопе», «Ладомир», 1920; «Ночь перед Советами», «Настоящее», «Ночной обыск», «Малиновая шашка», 1921). X. активно сотрудничает с Советской властью, работает в бакинском и пятигорском отделениях РОСТА, во многих газетах, в Политпросвете Волжско-Каспийской флотилии.

Однако и в эти годы поэт остается утопистом-мечтателем. Главную силу, способную преодолеть «земной хаос» и объединить «творян» всего мира, X. по-прежнему видел (наряду с овладением «числовыми» законами Времени) в заново созданном, изобретенном им «звездном» языке, пригодном для всей «звезды» – Земли. Именно этим, а не только однозначно нигилистическим эпатажем футуристов, отвергавших весь комплекс культуры прошлого (в т. ч. и язык), объясняются обширные поэтико-лингвистические эксперименты X., сопутствующие всему его творчеству и казавшиеся многим современникам единственной самоцелью и сущностью хлебниковской поэзии. X. предпринял реформу поэтического языка во всем его объеме. Звук в его поэтической системе несет в себе самоценное значение, способное насытить произведения художественным смыслом (см. статью «Наша основа», 1919). Истоки смыслонесущих фонем X. находил в народных заклинаниях и заговорах (см. поэму «Ночь в Галиции», 1913), бывших, по определению поэта, «как бы заумным языком в народном слове» (V, 225),– отсюда термин «заумь», «заумный язык».

Слова, разложенные на «первоначальные» фонетические значения, X. собирает на основе созвучий заново, стремясь сформировать гнезда неологизмов одного корня (этот процесс он называл поначалу «сопряжением» корней, а позднее – «скорнением»). По такой методике строились «экспериментальные» произведения: «Заклятие смехом», «Любхо» и др.

Эксперимент распространялся и на синтаксис (вплоть до отказа от знаков препинания), порождая особую ассоциативную структуру стиха на внешней основе примитивистской техники и подчеркнутого инфантилизма поэтики: раешник, лубок, анахронизм, «графоманство» и т. п.

«Ребенок и дикарь,– писал Ю. Тынянов о X.,– были новым поэтическим лицом, вдруг смешавшим твердые «нормы» метра и слова» (Вступ. ст., I, 23). Антиэстетическое «дикарство» и «инфантилизм» X. действительно были формой футуристического эпатажа по отношению к застывшему в общепринятых «нормах» старому буржуазному миру. Однако целостная суть поэтико-лингвистических экспериментов была шире и включала в себя не только разрушающий, но и созидающий пафос. С уходом в послеоктябрьском творчестве X. нигилистического начала поэт отказывается от многих крайностей своих экспериментов в сфере «заумной» поэтики. В то же время он продолжает поиски методов обновления жанровой структуры лирики, эпоса и драмы на пути создания единого «синтетического» жанрообразования. Сюда следует отнести неудачные хлебниковские попытки создания «сверхповестей» («Царапина по небу», 1920; «Зангези», 1922), замысленных как своеобразная «книга судеб», содержащая универсальные ключи к овладению «новыми» знаниями и законами жизнетворчества.

Оставаясь в русле утопических идеалистических концепций, X. в условиях нового времени объективно не мог объединить вокруг своего философско-поэтического учения продолжительно действующее художественное направление. Однако его художественный вклад в теорию и практику советской поэзии чрезвычайно значителен (словотворчество и рифмотворчество, разработка интонационного стиха, многоголосие ритмов, философская проблематика, гуманистический пафос, жанровые новообразования и др.). Маяковский, считавший стихи X. образцом «инженерной», «изобретательской» поэзии, понятной «только семерым товарищам-футуристам», говорил, однако, что стихи эти «заряжали многочисленных поэтов». Действие хлебниковского «заряда», в силовое поле которого попали Маяковский, Н. Асеев, Б. Пастернак, О. Мандельштам, М. Цветаева, Н. Заболоцкий и мн. др., распространяется и на современную советскую поэзию (В. Высоцкий, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, представители т. н. «рок-поэзии» и др.).

Соч.: Стихи.– М., 1923; Собр. произв. Велимира Хлебникова: В 5 т.– Л., 1928--1933; Избр. стихотв.– М., 1936; Стихотворения.– Л., 1940; Стихотворения и поэмы.– Л., 1960; Стихотворения. Поэмы. Драмы. Проза.– М., 1986; Творения. –

Лит.: Степанов Н. Велимир Хлебников: Жизнь и творчество.– М., 1975; Григорьев В. П. Грамматика идиостиля: В. Хлебников, – М., 1983.

http://az.lib.ru/h/hlebnikow_w/text_0010.shtml

/jdoc:include type="modules" name="position-6" />

Реферат по теме:

«Серебряный век русской литературы.

В. Хлебников.»

Биография поэта.

Творчество поэта.

2.1 Лирика «серебряного века».

Хлебников и Мандельштам.

3. Заключение.

Биография поэта.

Велимир Хлебников
(Виктор Владимирович Хлебников)
28.X. (09.XI.)1885-28.VI.1922

Хлебников Велимир - русский поэт. Родился 28 октября (9 ноября н.с.) в селе Малые Дербеты (Ханская ставка) Астраханской губернии в семье ученого-естественника, орнитолога, одного из организаторов Астраханского заповедника. В 1898 семья переезжает в Казань, и Хлебников продолжает учебу в гимназии; определяются его пристрастия: орнитология, русская словесность, математика. Культурная атмосфера семьи способствовала быстрому интеллектуальному развитию будущего поэта, разносторонности его интересов: иностранные языки, рисование, литература. В последних классах гимназии начинает писать стихи.
В 1903 поступает на физико-математический факультет Казанского университета, сначала на математическое отделение, затем переводится на естественное. Решающим моментом стал переезд в 1908 в Петербург. Поступив в Петербургский университет на естественное отделение, а затем перейдя на историко-филологическое, он вскоре окончательно расстается с университетом. Судьба определилась - литература и философско-математические изыскания.

Хлебников привлекал к себе внимание и вызывал интерес оригинальным складом личности, поражал мировоззрением и редкой для его возраста самостоятельностью взглядов. Знакомится с кругом столичных поэтов-модернистов (в том числе Гумилевым и Кузминым , которого называет «своим учителем»), посещает знаменитую в художественной жизни Петербурга тех лет «баню» Вяч. Иванова , где собирались писатели, философы, художники, музыканты, артисты. Устанавливаются дружеские отношения с молодыми художниками (Хлебников был одаренным художником). Однако сближение с символистами и акмеистами было кратковременным. Уже в те годы он разрабатывает свою поэтику. Первое опубликованное при содействии В. Каменского произведение Хлебникова - стихотворение в прозе «Искушение грешника» (1908). Знакомство и сближение Хлебникова с Каменским, Д. и Н. Бурдюками , А. Крученых, Е. Гуро , М. Матюшиным и несколько позже (в 1912) с Маяковским приводит к образованию группы футуристов или, как называл их Хлебников, ревниво оберегавший русский язык от иностранных слов, «будетлян» (глашатаев будущего). В футуристических сборниках «Садок судей», «Пощечина общественному вкусу», «Дохлая луна» важное место занимают произведения Хлебникова. В 1910-1914 были опубликованы его стихотворения, поэмы, драмы, проза, в том числе такие известные, как поэма «Журавль», стихотворение «Мария Вечора», пьеса «Маркиза Дезес». В Херсоне вышла первая брошюра поэта с математико-лингвистическими опытами «Учитель и ученик».

Его жизнь была заполнена переездами из города в город; у него не было дома, службы и денег. В Харькове и Ростове, в Баку и Москве он жил у друзей, знакомых и просто случайных людей. Но везде он одержимо работает, пишет, размышляет и исследует. Ученый и фантаст, поэт и публицист, он полностью поглощен творческим трудом. Написаны поэмы «Сельская очарованность», «Жуть лесная» и др., пьеса «Ошибка смерти». Выходят книги «Ряв! Перчатки. 1908 - 1914», «Творения» (Том 1). В 1916 вместе с Н. Асеевым выпустил декларацию «Труба марсиан», в которой было сформулировано хлебниковское разделение человечества на «изобретателей» и «приобретателей». Главными героями его поэзии были Время и Слово, именно через Время, зафиксированное Словом и превращенное в пространственный фрагмент, осуществлялось для него философское единство «пространства-времени». О. Мандельштам писал: «Хлебников возится со словами, как крот, между тем он прорыл в земле ходы для будущего на целое столетие...»

В 1920 живет в Харькове, много пишет: «Война в мышеловке», «Ладомир», «Три сестры», «Царапина по небу» и др. В городском театре Харькова происходит «шутовское» избрание Хлебникова «Председателем Земного шара», с участием Есенина и Мариенгофа .

В 1921 приезжает в Пятигорск, где работает в Терской РОСТА ночным сторожем. В газете были напечатаны его поэмы «Ночь перед Советами», «Прачка», «Настоящее», «Ночной обыск». В конце 1921 после долгих скитаний тяжелобольным возвращается в Москву в надежде на издание своих произведений. Немного оправившись, встречается с Маяковским, Каменским и другими поэтами. В дружеском общении приводит в порядок свои черновые записи и завершает ряд привезенных им стихотворений и поэм, среди которых «Уструг Разина», математический трактат о «законах времени» и др.

В мае 1922 вместе с другом - художником П. Митуричем едет в деревню Санталово Новгородской губернии. Там он тяжело заболевает. 28 июня «честнейший рыцарь поэзии», как назвал его Маяковский, умер.

В 1960 прах поэта был перевезен в Москву и похоронен на Новодевичьем кладбище.

2.Творчество поэта.

2.1. Лирика «серебряного века»

Лирика “серебряного” века многообразна и музыкальна. Сам эпитет “серебряный” звучит, как колокольчик. Серебряный век- это целое созвездие поэтов. Поэтов - музыкантов. Стихи “серебряного” века - это музыка слов. В этих стихах не было ни одного лишнего звука, ни одной ненужной запятой, не к месту поставленной точки. Все продуманно, четко и. . . музыкально.

В начале XX в. существовало множество литературных направлений. Это и символизм, и футуризм, и даже эгофутуризм Игоря Северянина. Все эти направления очень разные, имеют разные идеалы, преследуют разные цели, но сходятся они в одном: работать над ритмом, словом, довести игру звуками до совершенства.

Особенно, на мой взгляд, в этом преуспели футуристы. Футуризм напрочь отказался от старых литературных традиций, “старого языка”, “старых слов”, провозгласил новую форму слов, независимую от содержания, т.е. пошло буквально изобретение нового языка. Работа над словом, звуками становилась самоцелью, тогда как о смысле стихов совершенно забывалось. Взять, например, стихотворение В. Хлебникова “ Перевертень”:

Кони, топот, инок.

Но не речь, а черен он.

Идем молод, долом меди.

Чин зван мечем навзничь.

Голод чем меч долог?

Пал а норов худ и дух ворона лап...

Смысла в этом стихотворении никакого, но оно замечательно тем, что каждая строчка читается и слева направо, и справа на лево.

Появлялись, изобретались, сочинялись новые слова. Из одного лишь слова “смех” родилось целое стихотворение “ Заклятие смехом”:

О, рассмейтесь смехачи!

О, засмейтесь смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,

О, засмейтесь усмеяльно!

О, рассмешек надсмеяльных - смех усмейных смехачей!

О, иссмейся рассмеяльно сих надсмейных смеячей!

Смейво, смейво,

Усмей, осмей, смешки, смешки,

Смеюнчики, смеюнчики.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Творчество В. Хлебникова распадается на три части: теоретические исследования в области стиля и иллюстрации к ним, поэтическое творчество и шуточные стихи. К сожалению, границы между ними проведены крайне небрежно, и часто прекрасное стихотворение портится примесью неожиданной и неловкой шутки или еще далеко не продуманными словообразованиями.

Очень чувствуя корни слов, Виктор Хлебников намеренно пренебрегает флексиями, иногда отбрасывая их совсем, иногда изменяя до неузнаваемости. Он верит, что каждая гласная заключает в себе не только действие, но и его направление: таким образом, бык -- тот, кто ударяет, бок -- то, во что ударяют; бобр -- то, за чем охотятся, бабр (тигр) -- тот, кто охотится и т. д.

Взяв корень слова и приставляя к нему произвольные флексии, он создает новые слова. Так, от корня "сме" он производит "смехачи", "смеево", "смеюнчи-ки", "смеянствовать" и т. д. Он мечтает о простейшем языке из одних предлогов, которые указывают направление движения. Такие его стихотворения, как "Смехачи", "Перевертень", "Черный Любирь", являются в значительной мере словарем такого "возможного" языка.

Поэзия Хлебникова держится не на переживании “чего-то” или на размышлениях о “чем-то”. Поэт писал, скажем, само лесное утро, а не об утре, сам вечер в горах, а не о вечере. Каждый образ оказывается точным, созданным вновь. Эпичность Хлебникова интимна, миф его- домашний, добродушный, сказочно-яркий:

Зеленый плеск и перепле

И в синий блеск весь мир исчез

(“Синие оковы”)

Как поэт, Виктор Хлебников заклинательно любит -природу. Он никогда не доволен тем, что есть. Его олень превращается в плотоядного зверя, он видит, как на "верниссаже" оживают мертвые птицы на шляпах дам, как c людей спадают одежды и превращаются -- шерстяные в овец, льняные в голубые цветочки льна.

Он любит и умеет говорить о давнопрошедших временах, пользоваться их образами. Например, его первобытный человек рассказывает:

Что было со мной

Недавней порой?

Зверь, с ревом гаркая

(Страшный прыжок,

Дыханье Жаркое),

Лицо ожог.

Гибель какая!

Дыханье дикое,

Глазами сверкая,

Морда великая...

Но нож мой спас,

Не то я погиб.

На этот раз

Был след ушиб.

И в ритмах, и в путанице синтаксиса так и видишь испуганного дикаря, слышишь его взволнованные речи.

Несколько наивный шовинизм дал много ценного поэзии Хлебникова. Он ощущает Россию, как азиатскую страну (хотя и не приглашает ее учиться мудрости у татар), утверждает ее самобытность и борется с европейскими веяниями. Многие его строки кажутся обрывками какого-то большого, никогда не написанного эпоса:

Мы водяному деду стаей,

Шутя, почешем с смехом пятки,

Его семья простая

Была у нас на святки.

Слабее всего его шутки, которые производят впечатление не смеха, а конвульсий. А шутит он часто и всегда некстати. Когда любовник Юноны называет ее "тетенька милая", когда кто-то говорит: "от восторга выпала моя челюсть", грустно за поэта.

В общем В. Хлебников нашел свой путь и, идя по нему, он может сделаться поэтом значительным. Тем печальнее видеть, какую шумиху подняли вокруг его творчества, как заимствуют у него не его достижения, а его срывы, которых, увы, слишком много. Ему самому еще надо много учиться, хотя бы только у самого себя, и те, кто раздувают его неокрепшее дарование, рискуют, что оно в конце концов лопнет.

С поздним символизмом Хлебникова сближал интерес к философии, мифологии, русской истории, славянскому фольклору. Однако не смотря на внешнее ученически-истовое следование “заветам символизма” , Хлебников был внутренне чужд этому течению, равно как и нарождающемуся акмеизму. Расхождение основывалось на коренном различии взглядов на природу Слова (языка) и Времени. Символисты и акмеисты стремились выявить в отвлечённом слове закодированные ”вечные сущности” и перемещали современность в контекст предшествующей культуры, уводили настоящее к ”первозданной ясности прошлого”. Философско-эстетическая ориентация Хлебникова была принципиально иной. Поэт отсчитывал начало своего творчества с необычайно мощного по соц. заряду 1905 г. :”Мы бросились в будущее…от 1905 г. “. Остро переживая позорное поражение на Востоке и удушение первой русской революции, напряжённо размышляя над ходом истории, Хлебников предпринял утопическую попытку найти некие универсальные числовые законы Времени, так или иначе влияющие на судьбы России и всего человечества. Прошлое, настоящее и будущее в его утопической системе представлялись лишь фрагментами единого непрерывного Времени, эластично и циклично повторяющегося в своём круговом развитии. Настоящее, являясь вместе с прошлым частью целокупного времени, получало таким образом возможность перемещения в “научно предсказуемое” будущее. Хлебникова подходит к данному вопросу как учёный-исследователь, но, будучи поэтом по своей природной сути, он постигает Время сквозь мифопоэтическую призму и превращает предмет исследования в свою главную и пожизненную тему наряду с другим его постоянным героем своей поэзии – Словом, языком. Слово в его философско-поэтической системе переставало быть только средством передачи его культурной традиции в её смысловых и эстетических значениях, а становилось собственнозначимой и самоценной чувственной данностью, вещью и, следовательно, частью пространства. Именно таким образом, через Время, зафиксированное Словом и превращённое в пространственный фрагмент, осуществлялось искомое философское единство ”пространства-времени”. Единство, допускающее возможность его переоформления в слове и, значит, поддающееся активному регулированию по воле речетворца. Создавалась внешне логически-ясная концепция преодоления физического времени как пространства за счет реставрации (в прошлом) и реконструкции (в настоящем и будущем) слов-вещей и пересоздания на этой основе всей застывшей в пространстве и времени системы узаконенных художественных форм и социальных институтов. Открывалась как бы единая "книга бытия", книга Природы – утопическая мечта Хлебникова, поэтическому воплощению которой он посвятил всю свою жизнь.

Звезда футуризма и русского авангардизма, ярчайший реформатор поэтического языка, смелый экспериментатор словотворчества, один из немногих поэтов-соотечественников использовавший в сочинительстве морфологическую заумь, «председатель земного шара».

И это все о нем, Велимире Хлебникове, который стоит особняком даже в ряду таких неординарных, талантливейших поэтов, как , и .

Крупнейший лингвист ХХ века, российско-американский литературовед Роман Якобсон назвал Хлебникова «наибольшим мировым поэтом нынешнего века».

Детство и юность

Родился будущий поэт поздней осенью 1885 года в калмыцком селе Малые Дербеты, в то время административном центре Малодербетовского улуса Астраханской губернии. Сам Виктор Владимирович Хлебников называл место, в котором прошло детство, «станом монгольских исповедующих Будду кочевников» и говорил, что родился «в степи – высохшем дне исчезающего Каспийского моря».

Родители – образованные люди с богатой родословной, обедневшие аристократы. Отец – видный ботаник и орнитолог, основатель первого государственного заповедника в устье Волги. Дед Велимира Хлебникова был почетным гражданином Астрахани и купцом. По отцовской линии в жилах поэта смешалась русская и армянская кровь.

Мама – урожденная Екатерина Вербицкая – получила образование в Смольном институте, историк. Происходила из состоятельной семьи, чьи корни уходили в запорожское казачество. Благодаря ей пятеро отпрысков (Велимир – третий ребенок) разбирались в литературе, истории и живописи.

В 4 года будущий поэт-футурист читал на русском и французском языках, а его рисунки говорили о таланте художника. Сестра поэта – Вера Хлебникова – стала художницей-авангардисткой.

Из-за отцовской службы семья часто меняла место жительства. Когда Виктору исполнилось 6 лет, Хлебниковы переехали в Волынскую губернию, а спустя 4 года – в 1895-м – в Симбирскую. 10-летний мальчик отправился в гимназию. Проучился 3 года и снова перемены: главу семейства направили в Казань.

В 1903 году Виктор Хлебников стал студентом Казанского университета, где выбрал физико-математический факультет. На математическом отделении студент проучился до ноября и на месяц угодил в тюрьму за участие в демонстрации. Продолжать учебу на математическом отделении юноша не хотел, поэтому летом перевелся на естественное отделение того же факультета.

Профессора похвально отзывались о способном студенте и прочили карьеру блестящего натуралиста. Разброс интересов и талантов Хлебникова был огромен: он изучал математику, физику, делал успехи в химии, биологии и философии. Самостоятельно изучал японский язык и санскрит.

Литературным дебютом будущего футуриста называют сочинение в прозе – пьесу «Елена Гордячкина», которую Хлебников отправил в санкт-петербургское издательство «Знание», но не одобрил публикацию.

С 1904 года начинающий литератор участвовал в орнитологических экспедициях по Дагестану и северу Урала. В 1906-м его приняли в университетское общество естествоиспытателей: в экспедиции Хлебников нашел новый вид кукушек. Но на этом научные изыскания в области орнитологии закончились – молодой человек сосредоточился на литературе.

Литература

Творческая биография Велимира Хлебникова получила новый толчок в Петербурге, куда молодой человек прибыл в 1908 году. Он снова влился в университетское братство, по инерции выбрав естественный факультет, который вскоре, сблизившись с поэтами-символистами, сменил на историко-филологический.

Посещая поэтические «среды» Вячеслава Иванова, он познакомился с акмеистами и получил творческий псевдоним Велимир.

Любовь Сидорова читает стихотворения Велимира Хлебникова

Хлебникову выпало жить в эпоху перемен, слома старой государственной системы. Он остро чувствовал и тяжело переживал поражение России в войне с Японией, Первую русскую революцию. Массовая гибель соотечественников подтолкнула молодого ученого и литератора к поиску числовых законов времени, которые влияют на судьбы человечества.

В 1908-м Велимир Хлебников опубликовал первое стихотворение, названное «Искушение грешника». В то же время познакомился с Давидом Бурлюком и поэтами группы «Гилея», к которым вскоре примкнул . Вскоре «гилеяне» назвали Хлебникова главным теоретиком футуризма, основателем его ответвления – «будетлянства» (от слова «будет»).

В 2010 году произведения поэта вошли в сборник «Садок судей», которым футуристы громко заявили о рождении поэтического движения.

В нашумевший сборник футуристов «Пощечина общественному вкусу», вышедший в 1912 году, вошли стихи Велимира Хлебникова «Кузнечик» и «Бобэоби пелись губы». На последней странице сборника напечатали изобретенную поэтом таблицу исчисления законов времени, в которой Хлебников математическим путем предсказал падение государства в 1917 году.

Вениамин Смехов читает стихотворение Велимира Хлебникова «Бобэоби пелись губы»

Поэтико-лингвистические исследования ученого легли в основу зауми, заумного языка, который Хлебников разработал в тандеме с другом и коллегой Алексеем Крученых. Вдвоем, используя заумь, сочинили поэму «Игра в аду».

Начавшаяся Первая мировая война подтолкнула Хлебникова к продолжению изучения прошлых войн в цифровом измерении. Результатом изысканий стали 3 книги. В 1916-м Велимира Хлебникова призвали в армию. Позже он написал, что, оказавшись в Царицынском запасном полку,

«прошел весь ад перевоплощения поэта в лишенное разума животное».

Знакомый врач помог поэту освободиться от службы, используя как причину психическое нездоровье Хлебникова. Поэт непрерывно странствует по России и мечтает создать общество «Председателей земного шара», членом которого мог бы стать каждый, кому «болит» судьба человечества.

Октябрьские события 1917-го Велимир Хлебников наблюдал воочию в Петрограде, описав впечатления в стихах и поэмах. Побывал в Астрахани, Украине, где увидел разгром деникинской армии, на Кавказе и Северном Иране. Прошел по Каспийским степям.

В 1920 году сочинил поэму «Ладомир», в которой вывел образ объединенного с природой человечества, противостоящего войне. В последние годы жизни это и были основные темы творчества Хлебникова.

Виктор Персик читает стихотворение Велимира Хлебникова «Еще раз, еще раз...»

Особенностями творчества авангардиста было использование в одном, даже коротком стихотворении разных размеров. «Пляску размеров» он допускал намеренно, но особенно любил верлибр. Прибегая к таким редким приемам, как палиндром (называл его «перевертнем») и язык зауми, Велимир Хлебников приобретал как поклонников, так и яростных критиков.

Личная жизнь

Хлебников не женился, но женщины в его жизни присутствовали. Он, как и многие поэты, был влюбчив. В ряд вдохновлявших Хлебникова муз ставят Анну Ахматову, в которую Велимир был безответно влюблен. Она же называла поэта «безумным, но изумительным».

Нежные чувства футурист испытывал к харьковским коллегам – сестрам Синяковым, к Вере Будберг и Ксане Богуславской. О любви его стихи «Люди, когда они любят», «Тело кружева изнанка…», «Опыт жеманного».

Женщины, которая бы полюбила Хлебникова – бездомного, неустроенного и нищего, не нашлось. Его лирикой восхищались, называли гением и чудаком, но связывать с ним жизнь не решались.

Смерть

Смерть Велимир Хлебников напророчил сам. Он как-то обронил, что «люди моей задачи» часто уходят в 37 лет.

Так и случилось. Об уставшем, с подорванным скитаниями и нищетой поэте позаботился Петр Митурич, муж сестры Веры. Хлебников мечтал добраться до родных в Астрахань, но денег и сил на длинную дорогу не было. Митурич отвез Велимира в Санталово, деревеньку под Новгородом, чтобы он восстановил здоровье, а затем отправился в Астрахань.

В Санталово поэт внезапно слег – отнялись ноги. Подводой его доставили в деревенскую больницу, но там развели руками и отправили умирать. Скончался Хлебников летом 1922 года. Причиной смерти стал парез.

Его похоронили на кладбище соседней деревеньки Ручьи, но в 1960 году перезахоронили на Новодевичьем кладбище. Могила поэта находится рядом с местами упокоения матери и сестры. В 1975 году на могиле было установлено необычное надгробие – «каменная баба» – память о месте его рождения, его истоках.

Незадолго до смерти Велимир Хлебников словно «предупредил» своих критиков в стихотворении «Еще раз, еще раз», что горе тем, кто взял «неверный угол сердца» к нему:

«Вы разобьетесь о камни,

И камни будут надсмехаться

Как вы надсмехались

• Из-за того, что поэт часто перемещался с одной жилплощади на другую, многие рукописи во время переезда терялись. О рассеянности и небрежности говорили друзья деятеля, вспоминая один случай из жизни: во время очередной экспедиции Велимиру пришлось разжечь огонь в степи холодной ночью, где не было ни одного дерева или кустика. Чтобы не замерзнуть, писатель хладнокровно начал сжигать свои работы.
• Благодаря отцу Виктор увлекся естественными науками, вместе с ним часами пропадал в лесах и степях, наблюдая птиц, посещал стойбища калмыков-кочевников. На всю жизнь его впечатлили калмыцкие астрологи зухарчи, предсказывающие будущее по «зухарчин моди» (доскам судьбы). Одно из самых загадочных его произведений называется «Доски судьбы». В нем поэт говорит о том, что в нашем мире все подчиняется определенным числовым закономерностям. По хлебниковской теории времени все события, происходящие в мире, кратны числу 317.

• В письме, датированном концом 1916 года, Виктор Владимирович писал: «Это только 1,5 года, пока внешняя война не перейдет в мертвую зыбь внутренней войны». Все так и произошло. Первая мировая война, которая потрясла мир, была предсказана Хлебниковым еще в 1908 году. В своем воззвании славянским студентам он писал: «В 1915 году люди пойдут войной и будут свидетелями крушения государства».
• В 1920 году поэму-утопию «Ладомир» Хлебников начал следующими словами: «И замки мирового торга, где бедности сияют цепи, С лицом злорадства и восторга Ты обратишь однажды в пепел». В 2001 году, когда в Нью-Йорке террористами были разрушены башни Всемирного торгового центра, эти слова Хлебникова вспоминались особенно часто.

• В произведении «Лебедия будущего» (1918) он довольно точно описывает Интернет и «Живой Журнал» под именем «тенекниг», где появляются «новинки Земного Шара, дела Соединенных Станов Азии, этого великого союза трудовых общин, стихи, внезапное вдохновение своих членов, научные новинки, извещения родных своих родственников, приказы советов. Некоторые, вдохновленные надписями тенекниг, удалялись на время, записывали свое вдохновение, и через полчаса, брошенное световым стеклом, оно, теневыми глаголами, показывалось на стене».

• Все то, что пишет Хлебников осенью 1921 в работе «Радио будущего», очевидно, предсказывает появление Интернета. Угадано даже слово «паутина». «Вообразим себе главный стан Радио: в воздухе паутина путей, туча молний, то погасающих, то зажигающихся вновь, переносящихся с одного конца здания на другой. Синий шар круглой молнии, висящий в воздухе точно пугливая птица, косо протянутые снасти. Из этой точки земного шара ежесуточно, похожие на весенний пролет птиц, разносятся стаи вестей из жизни духа».

Библиография (прижизненные издания)

• 1912 – «Учитель и ученик»
• 1914 – «Хлебников, Велимир. Творения»
• 1922 – «Зангези»